Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

-— А ну, какие слова, какие слова?.. — Да брось, Антошка, чего пристаешь?.. — Пусти, не трожь... Да я возле ножа и возле ружья родился... —■ А ежели он в первом классе, так его такое право... А за что мы боролись?.. • — А Евдокия Мартынна мне... ик!.. и бельишко... и того... отблаго­ дарит... — Хто?? Жена?! Экзотическое, цветущее Хакодате... На берег не пускают никого— строжайшее запрещение. Кто запретил,— не разберешь. Переводчик японец говорит— русский консул. Японцы— народ скрытный, молчаливый... Всю жизнь под палкой... Кланяется низко, сквозь зубы воздух тянет, а поди, узнай, что думает... Посадили к нам еще около 400 японцев-рабочих. И это на пароходе, где каждая щель уже была забита бочками, мешками, связками, тюками, мотками, какими-то бревнами, клепками... А наверху, на трюмах, битком на­ битых, друг на дружку навалено 8 кунгасов, саженей этак до 10 в длину.. Понятно, что об удобствах дальнейшего шестидневного путешествия до за­ падного берега лучше не говорить... Конечно, я не жалел о том, что сделал— я видел опаловые края четкого юризонта. и суровую морщь вспененных валов, и загадочную зеленую муть расходящейся бездны, и слышал жуткий, змеино-напевный заунывный свист бури; и весь опустошенный, почти вывернутый на изнанку, апатично внимал философским советам соседа справа: — При качке главное— харч! Не хочешь, а жуй! Потому, когда бле­ вать нечем— это дело последнее. Опять же черный хлеб... С него блев тя­ желый... Шесть дней грохотала, кипела, пенилась зеленая пучина, с ревом нале­ тая на острый нос парохода, и с ласково-покорным шелестом ложилась у грязно-черных бортов; шесть дней и ночей на мостике молчаливая фигура вахтенного; и напряженно-ритмично билось пароходное сердце, и казалось это биение вечным, бессмертным... И шесть суток в закупоренных, смрадных, сизых от махорки и дыхания множества беспорядочно наваленных человеческих тел шла обычная «борьба интересов» осужденных на бездействие людей— где, когда и как сварить похлебку и достать кипяток; и только экзотичные, малорослые раскосые люди регулярно— четыре раза в день— запихивали ловкими палочками дымя­ щийся жемчуг вареного риса, сдабривая его какими-то червячками и бледно- желтой моченой редькой, напоминающей огромную ободранную сороко­ ножку. III, Камчатка. ...Там никогда не бывает — ни летом, ни осенью светел Воздух... О ди с с ея Г ом ер а После шестидневного переезда по Охотскому морю— на седьмой с у ; ра ш»¡росли из зеленых глубин туманно-серебряные вершины. Западный берег Камчатки. • Он еще далек. А пока— Сосед справа, лохматый, круглолицый, добродушный толстяк лет ГД), не умывавшийся всю дорогу и вылазивший на палубу только в минуту острой