Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

— Есть право на полтора-аа... Это называется—девиация компаса... Целый день теснились кругом угрюмые скалы «Русского острова», це­ лый день в туманной дали маячили величественные очертания прекрасното города, раскидавшего по окрестным горам бесчисленные белые стада отдель­ ных домишек... К вечеру опять стали на якорь. Еще что-то грузили. В густом тумане суетились на прилипшей к борту огромной барже. У нее с боку пыхтит то­ ропливо маленький буксир, изредка взвизгивая, как обиженный щенок. — Отдай кормово-оой... Продолжительное молчание. Перебегают в припрыжку туманные тени на барже. —• Кормово-ооой... Пронзительный свисток. Из тьмы укоризненный голос: — Чего зря держите?.. Отдай кормовой... Певучая перебранка на тему о необходимости отдать кормовой. С мостика лавиной скатывается огромная фигура мордастого боцмана. В сдерживаемом бешенстве: — Пятнадцать человек наших на юте, и некому отдать кормовой... И приглушенно (пассажиры!)— увесистый булыжник мата... — Не выдержал таки...— добродушно замечает важный пассажир, с некоторым оттенком незаинтересованного, так сказать, чисто эстетического восхищения... Наконец, мгла и туман... На палубе притушены все огни, чтоб не мешать молчаливому, насто­ рожившемуся капитану. Капитан знает— обманчиво и опасно туманное ма­ рево в узком проливе, и вдалеке, замыкая выход на простор, притаились губительные каменистые отмели... Осторожен молчаливый капитан, и ежеминутно тревожный гудок рвет податливые, влажные космы тумана, холодными и дряблыми руками окутав­ шего пароход. Как в вате, глохнут тревожные ревы... — Уууу... Не переставая, ревет чудовище— и в могучем, низком рыке слышится беспомощная настороженность— заревет—и прислушивается... Туман. Мгла. И вот издали, едва слышно, певуче заигрывающий зловещий вой сирены на маяке. —• Ииии... —- Угу-ого-ооо!.. Радостно грохает в ответ наше чудовище— и снова молчание, едва от ­ теняемое сдержанным биением стального пароходного сердца... А в трюме обычный кавардак начавшегося путешествия, когда люди только-только расселись, приспособились. В полумгле копошится многоголосое чудовище. — Мил-лай!.. Петра!.. Ты п-пойми... пятнадцать годов... — Да, полбутылку спиртную... — За всю компанию, за всех друзей и плюс за вашу супругу... —• Ну и пароход, чтоб он сгорел, когда пойдет обратно... Чай, говорит,, только до шести... — Молодой гражданин— и такие слова...