Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

Теперь наш путь лежит еще выше, к улусу Абашевскому, версты за четыре. Обнажения идут правым берегом. Песчаники, слои аргиллитов и конгло­ мераты. '1 Под улусом падает в Томь речка Абашева, несущая глинистый ил. В этом месте синяя Томь прижимает к берегу ее мутную рыжую воду. Улус старый, населен обрусевшими шорцами, расположен по берегу; а над ним могучими увалами метров на 200 над рекой поднимаются хребты, поросшие разреженным сосновым бором. Лес был когда-то прекрасным, те­ перь— это только памятник былого. Замечательно живописное место, и, конечно, будущий индустриализированный Кузнецк использует его, как дачный район. Наверху, по шорпевскому кладбищу мирно бродит стадо коров. Моги­ лы татарского типа— домиками, православные кресты и просто плиты песча­ ника— вот обиталище предков, до которых, видимо, больше дела коровам, чем людским потомкам. Под берегом я встречал целые плиты песчаников с великолепными волноприбойными знаками. Те же отпечатки, что и на руд­ нике, только чаще и мощнее делаются конгломератовые толщи. Ночуем в улусе, у шорца Лаврентия. Он—старый узкоглазый азиат, он жаден, ленив, привязчив и наивен. Он покажет нам завтра много, много белой глины. «Анжинер»— это он знает. У него всегда останавливалась эта доходная разновидность людей, и... платили «на чай». Высохшие от голодовки зверовые собаки алчно смотрят на наш ужин— во дворе под открытым небом. Я решился.зайти в избу. Жуткая обстановка! Черемша («колба»— из чесночных растений) задушила воздух, по стенам и полу многочисленные, как песок морской, кишат тараканы и клопы... Старуха-шорка сидит с корот^ кой трубкой и просит у меня табаку. Даю папиросу. Берет, но неодобритель­ но качает головой: — Не молодец! Табак— нету. Я— трубку курить— молодец!.. Ночуем мы на чердаке амбара, под связками сушеной калины. Без клопов—хорошо! Хотели на ужин достать здесь рыбы—и не могли. Вообще Томь в летние месяцы в этом течении (и особенно ниже), как пе­ редавали мне, очень безрыбна. Ценная рыба хариус, ускуч (ленок—Восточ­ ной Сибири), таймень—уходят в вершины речек, к холодной воде. Там ме­ чут икру и отстаиваются все теплое время. И только к осени начинается спуск рыбы вниз на зимовку в глубокие места, и одновременно начинается рыбалка. Хозяйство Лаврентия носит следы прошлого зажитка. Солидные на­ дворные постройки, видимо, приспособленные для значительного количества скота. Землей он почти не занимается, а к осени, повинуясь зову крови, утянется в дальнюю тайгу—белковать на юг, к зубцам Тыгер-Тыша, синею­ щим в тумане. Сейчас (18 июня) эти цепи обтаяли, а уж в августе, в этих же числах, я любовался их снежными колпаками. Белой глины мы так и не отыскали. Показания Лаврентия относились, видимо, к месторождению серой глины, обнаруженной несколько выше улу­ са и имеющей практическое значение. Образование глинистого покрова берега связывается с деятельностью льда, бывшей в период оледенения, захватившей Алтай и Кузнецкий Алатау уже в послетретичное время.