Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

на мягкое холодное дно речки и забыл, что я изгнанник, брошенный в пусты­ ню. забыл острую боль в суставах. Я понял воду. Слаще виноградного соку, пьянее вина и меда, целительнее всяких лекарств— вода. Я уже не хотел пить, но хватал ее губами, глотал, стараясь все тело пропитать холодной влагой—впереди еще ночь, день, вечер, еще ночь и по­ том... потом только красная плеть. И вдруг, точно пробковую кору, выбросил меня из воды пронзительный крик— красные! Сдавленный, надтреснутый— красные! И деревья поползли вверх, вода покатилась куда-то в другую сторону и исчезла, в глазах пошли пятна, и забегали люди, заметались черные пятна крупов лошадей, и неповоротливые верблюды, расставив плоские ноги, визжали. Кто-то подбежал ко мне голому и спросил: — Что же это? — Я почему знаю, что это такое. И опять тот же жуткий визг: — С фланга красные! Фланговое движение! Я взглянул поверх кустов, вдаль, на пройденный путь—ровной, плоской по голой пустыне шла пыль от дороги вправо... Оделся. Впрягали верблюда. Человек с зелеными вытаращенными глазами, в которых плясал черный испуганный зрачек, подбежал ко мне и спросил: — Что же это? — Идиот! Немного раньше бегали люди, закрутив ремнями упряжек руки, только замученные голодные люди. Теперь, и лошади, и верблюды, и так же невозму­ тимые волы, и повозки, и люди метались, стискивали, давили женщин, па­ дали сами, опрокидывали повозки и не знали, где войти в линию обоза. Ужас, охвативший массы, сам стал первопричиной ужаса и был так ве­ лик, что заслонил собою все. В одном месте сгрудились три возка, лошади, встретив испуганных верблюдов, рвали ремни, и перед ними двое мужчин ругали одного. Потом раздался выстрел— один из двоих убил третьего, стал хлестать плетью по чужим лошадям, те попятились, одна из них заскочила задними ногами за оглобли и, задыхаясь в хомуте, упала на землю. Выстрел точно растолкал повозки и людей—стало просторно и даже тихо. Двое переехали по трупу третьего. Мой мешок и полушубок с кружкой сиротливо ждали меня иод деревом, котелок опрокинул кто-то, а нож— мое единственное богатство—был укра­ ден... Не псе ли равно, когда к праотцам: сейчас, ночью, завтра?.. Не слышно было ни выстрелов, ни шума сзади, только молчаливая, ров­ ная, широкая полоса выше поднималась в темно-алое небо и шла прямо на .нас. От подножья хребта Уркашар, с ключей Кара-Булак, отряд бросился без дороги прямо на юг к горам Джаир. В двигающейся полосе я, как будто, слышал, как на измученных ло­ шадях, бряцая шашками и мундштуками ременных узд, гнались преследова­ тели. .