Сибирские огни, 1926, № 4

— Мужик неученый, что топор неточеный. Бьешь молотком—тупица не лезет куда надо. Плохая снасть—доброе дерево портит. По грабельной голове строгал волпред, винтил буравом; петух под стук молотка свалился с перекладины сараешной и стоял против волпреда, вытяги­ вая шею, поворачивая головою, и дивился глазами на волпреда и на бурав, провертывающий дерево, и петух понимал: — На хорошее дерево—надо хорошую снасть. Под ухо волпредово кудахтала курица, и петух, кончив дивиться рабо­ те, мял бока курицы, крыльями хлопал по шароварам; курица задирала хвост, пряталась от шаровар петушиных, раздутых в пьяную важность: бесится пе­ тух, когда надо курице класть яйца, бесится так же, как бесится мужик, когда в страдную пору нужно бабе родить—баба, как курица, кричит, удирая в подполье родить. Курица от петуха на перекладину сарая, петух за курицей, курице не­ куда—и хлоп с перекладины вниз, и хлопнулась шельмой на голову волпреда, да так, что молоток, долото и грабельная головка вылетели из рук его, а в гла­ за перья куриные. Волпред досадовал на снасть неточеную, досаду курица ра­ зожгла в нетерпенье, и волпред головкой грабельной курицу стукнул, и курице жить приказали: раздула в дыхании зоб, дрыгнула лапами, клювом от боли воткнулась в землю: курице жить приказали, как бабе рожающей в подполье, под печкой— не разродившись, баба от боли кусает себя в локоть и без стона родит смерть. Волпред стоял над курицей: — Орет, гадина, колотнуть нельзя,—и за лапу сгреб убитую и тайком прыгнул в угол сарая закапывать курицын труп. Волпред бил молотком по долоту, сверлил буравом, и на спину его дол­ го смотрел! петух, потом вытянул лапу, царапнул землю с мертвой курицы, еще раз посмотрел на спину волпреда, остановился и круто и быстро после остановки заработал петух в обе лапы и клюв, разрыл кучу земли, мусора и во все петушиное горло гаркнул: — Кар-а-у-л. Гаркал петух, оправдывая себя. Волпред вскочил, глаза выкатываются: — Чорт, орешь. Тебе тоже надо. Пшол к чертям! Петух бежал от волпреда и в гневе крутил гребнем, и злой кровью были налиты глаза его и с курицами в голос со двора на весь мир булдачили о пре­ ступлении волпреда, который вновь зарывал курицу в землю и, когда зары­ вал, то курицы и петух причитали куриным причитанием, так похожим на бабье в слезах причитанье, со словами, недоговоренными в горе. Не отошел от убитой курицы волпред, как во двор затесался финагент. Волпред виновато шагал, повертываясь спиной в угол сарая: — Что это курицы у тебя караул кричат?—спрашивал финагент. — Налог большой на яйца, потому и кричат,—смеялся волпред. Финагент:—А это что? Волпред:—Грабли. — Грабли? — Грабли. Будто не знаешь? — Знаю. — Зачем спрашиваешь? — А зачем тебе их? — Сенокос на носу. — Сам строишь?