Сибирские огни, 1926, № 4

мок. Волпред—коротыш, глаза во впадинах, руки в шерсти, чистил мужи­ ков—и тех, которые перли ералашем, и тех, что стояли покорными: — Предупреждали вас. Говорили вам. Три раза об’езжал деревни. З а ­ писывайте пашни. Обнаружат скрытое—нажгут пятки. Не хотели. Кто ви­ новат? Мужики обиженные вились вокруг столов, наваливались грудями на столы, высматривали, выспрашивали, но каждый стол говорил: конфискуются, и потому мужики обессиленными валились на пол при входе в канцелярию и там пощипывали усы, кусали губы, мололи скулами: — А чорт с им. — Нет, вот пусть-ка инструктер на поле заглянет. Узнает—легко, нет. — А ты думаешь не заглянет? Заглянет. Не постесняется. — На свою башку беду накликаешь. В сером пиджаке, лысый, в солдатских ботинках, прошнурованных ре­ мешками, вошел в волисполком Федор Петрович и навстречу ему волпред: — Федор Петрович, поясни ты им, пожалуйста, насчет обложений. Скрутили меня. И не верят. А я что? Вот и инструктор с бумагами. Мужики обступили Федора Петровича, и там, где-то далеко, отгоро­ женная от всех, ныряла его широкая лысина и тонул его говор: — Вестимо, конечно, дело—я не начальник. А коли просите указаний, так что ж. Дело одно—платить! Ну, а уж если вы скрыли— конфискуют. Конфискуют разгородило живую стену и выбросило мужиков за двери волиополкома. — Правда у Петра-да-Павла. — Оно и так нельзя, чтоб ни с кого не брать. — Ну, а Федор Петрович— не чужой человек. — Если он сказал—плати— куда дальше? — А все это инструктер. Почтительно Федор Петрович подошел к столику, за которым работала Маруся, посмотрел на бумаги, перевел глаза на девушку и дрогнул и.незау метно отошел в сторонку, и вновь подошел к столику Маруои—посмотрел в правую щеку ее, зашел прямо и смотрел на нос, зашел с левой стороны, потом упер руки в стол и голову наклонил, и в его глаза смотрели широкие девичьи глаза, удивленные. Маруся отгораживалась от глаз Федора Петро­ вича— пытливых, лукавых и строгих, и, еще раз дрогнув, Федор Петрович проговорил: — Вы впервые тут на деревне? — Впервые. И Федор Петрович предостерегающе: — Только робеть тут не надо. Покрепче надо. Я помешал вам... Маруся все еще смотрела в глаза его и, когда он торопливо отошел— она думала: странный старик, что ему нужно. И что он так смотрит,—и по­ правила на плече блузку, проглядывая ведомость мужиков, скрывших свои пашни от налогового обложения. С шумом, с гамом—мужики с улицы в канцелярию и впереди всех Фома Толкач—длинный, сухой мужик и за ним финагент в широких галифищах, и финагент выкрикивал что-то неясное, но ругливое; мужик твердо дошел до стола волпреда и бух на колени и ревом раскатился по волисполкому: — Убейте—не обманывал! Советскую да обманывать. Разрази меня на части.