Сибирские огни, 1926, № 4

чилось это быстро. Будто на минуту мир из-под ног уплыл. Зажегся на губах Манькиных его поцелуй. Всем нутром тому засмеялась, засветилась Манька. Голову ему на грудь спрятала—сидели они молча, как немые. А потом—будто тяжкий груз с себя сбросил—вскочил, пальцы трес­ нули, приподнял з а руки Маньку: 1 — Пойдем! А то досидим до чего... Не боишься ты меня?.. Манькин звон сердца заглох, и смех утонул в придавленном мгновен­ ном вздохе Шла с ним, обрывая с ромашки нежные липкие лепестки: — Любит—не любит?.. Вышло—любит... — Любит, а сам о покойниках только твердит,—подумала Манька. III. Дормидон из района привез смутный слух: мол, из города не вернулся Ять, что он никогда уже не вернется назад, назначили его в другую губер­ нию, а кого на место свободное пришлют, про то пока неизвестно. Такому обороту обрадовались мужики. Строгий был Ять и беспокойный:- дня у себя не сидел в милиции, метался по району степным вихрем и где проходил, там чесались от штрафов да выговоров строгих грешные мужицкие затылки. Что нет больше Ятя, тому радовались мужики... Но вот с Николушкой как быть?.. Приказ в сельсовете остался и медицинская экспертиза попрежнему стращала мужиков своей неизвестностью. Стеречь или не стеречь?.. Власть районная, как воды в рот... Да к ней и не обращались. Кто его знает, куда оно дело повернуть может? Поди, нацыкнись сам, потом и не насчитаешь бед всяких. Сельский председатель только головой крутил, ни в какие разговоры ни с кем вступать не решался и упрямо в списке отмечал кресты: — Начальство оно... Знамо... Всяк сам про себя разумей, а мне моя шкура ищо не наскучила. В воскресенье на сходе озлобленные мужики всем шумным гвалтом на него навалились: — Скоро ты нас от мертвеца избавишь? Терпенья никакого нет!.. — Смех по деревням идет, стыдно за околицу выехать. — Дивное дело, из ямы, гыт, убегит. Додумались... — Чо убегит, коли он ужо и так сопрел хуже всякой падали? — Как не сопреть. Под мокрым песком живой сопрет, за две-ти не­ дели. — Нет, он сам постоял ба! Стра-асть сладко! Землю облевали му­ жики!.. — То у их ксертиза прозывается. На всяко дермо свое слово придума­ но. А мужик терпи... Председатель сидел за столом, как гвоздем прибитый—говорил сокру­ шенным ослабшим голосом: — Что-ж, дяди мои, разве тому я есть причина? Не я!.. Владыко ми­ лостивый меня сохрани от таких бед-напастей! Провалиться мне!.. Сами ви­ дели, что тут творилось, не приведи бог... — Не ты?—злобствовали мужики. — Как перед истинным! Начальство заставило!.. — Вря!.. Не заливай, знам про себя—тебя выучим. — Да ты кто есть человек на свете?..