Сибирские огни, 1926, № 4

лась она чудно: по-лит-гра-мо-та. Книгу взяла, но на другой день смиренно созналась, что первые строки ее нагнали на голову неодолимый сон. — Песенник бы мне... — Песенник?—задумался парень:—можно, пожалуй, и песенник... Только революционный. — Да хоть какой!—обрадовалась девка, боявшаяся как бы не рассер­ дился Ванька:—я либо в песню взгляну, либо в книгу, может чего и пойму. — Ладно. Песенник—он тоже на манер пропаганды. Еще неизвестно для чего, попросил Ванька чернил и бумаги, а на рас­ спросы Манькины только отсмехивался: де, мол, после узнаешь... письмо дру­ гой милой хочу написать.—Чернилы и бамагу, когда принесла их Манька, упрятал далеко на сеновал и все ходил туда каждый день с таинственным ви­ дом, разжигая Манькино любопытство. Дни шли и, однажды вечером, принес ей парень пакетик с семикопеечной маркой на склейке и сказал: — Завтрева отец в район поедет, так ты с ним выпросись к тетке или еще там к кому. На почте опустишь и, чтобы ни гу-гу! Ни едина душа на свете. — И все?—разочарованно протянула Манька:—а я думала и правда чего... — Дуреха ты. Сперва политграмоту выучи, тогда и скажу, что за шту­ ка в письме такая... В воскресенье мужики сход будут собирать, так в лес) с гобой мне некогда. Новое огорченье для Маньки. Вздохнула и сунула пакет за кофту. Книги ли у девки молодой на уме. Где тут политграмоту умом мусо­ лить, когда утрами просыпалась Манька, охваченная трепетом жгучих снов, от которых в щеки, шею, грудь— по всему телу—эдакой неутишимой волни- щей громыхает кровь? Недаром заветными невестиными часами капнули го­ ды Маньке девятнадцать! Была в соках. Соки чуяла. Понимала их зов. Зна­ ла—куда они. И Ванькины дела и заботы изумляли ее и досадовали. Досада рождала сомнение: уж правда ли, что любит ее Ванька?.. С порученьем насчет письма она справилась легохонько, и отправи­ лось Ванькино таинственное послание по полям да по дорогам, сотнями верст, в далекий незнаемый город. Ластилась к парню. Думала—приласкает. А он, в ожидании воскресенья, весь в думы свои ушел—ну, похвалил ее, ко­ нечно, и по плечу по-дружески потрепал!. Не такого от него ждала Манька. — Ты,—говорит,—у меня молодец будешь. Сделаю из тебя комсомол­ ку на большой процент. Вот, только с Николушкой разделаюсь. Задача по текущему моменту у нас одна—ослобонить мужиков и добиться благоприят­ ного зарытия мертвеца в могилу. На пути моем двое стоят— Петро да тя- тенька твой. Помни, что должна ты быть твердой и старому быту не усту­ пать. Ванькин васильковый глаз был округл и упрям и чем дальше, тем с каждым днем все упрямее. А Маньку жгла, с’едала неистребимая нутряная тревога, ни с чем не сравнимое волненье созревшего для любви неудовлетво­ ренного тела. Льнула к нему вся. И всего его требовала. А он будто не замечал. И только раз как-то, в лесу, на пригорке, куда частенько ходили они, когда от обиды даже заплакала Манька,—внимательнее всмотрелся в глубину ее глаз, и туман Манькин ударил и в его голову. Впрочем, как началось, так и кон­