Сибирские огни, 1926, № 4

«Зарницы». № 11. Алрепь. 1926 г. Нью- Йорк. 26 стр., ц. 15 центов. Об этом журнале не стоило бы и гово- вить. если бы он не был посвящен 20-лет­ ней годовщине литературного творчества сибиряка -писателя Г. Д. Гребенщикова. Безусловно интересно отметить, как реа­ гировала на этот юбилей «2-я Россия». Прежде всего портрет Гоебенщикова с чрезвычайно бледным вступлением изда­ тельства, не дающим даже краткой харак­ теристики писателя. Приветствие сводится к трафаретным фразам: «Мы искренне ра­ ды, что уважаемый Г. Д. всячески помога­ ет нам, и в день дватцатилетней литера­ турной деятельности выражаем ему искрен­ нюю признательность и желаем дорогому юбиляру много лет радостной и бодрой работы». К. Бальмонт поет бесцветными стихами, посвященными Гребенщикову: Тебе, суровый сын Сибири, Что взором измерял тайгу, Привет в изгнанническом мире, На отдаленном берегу... А ныне, с возгласом приветным, Ты разглядевший тайный лик, Прими в Провансе многоцветном Бретонской чайки взлетный крик. И это пишет Бальмонт. Дальше несколько пустых выспренних дифирамбов французского скульптора Ан­ туана Бурдэль, Сергей Клычков, которого редакция ре­ комендует, как известного крестьянского поэта в СССР, посвящает свои странные стихи Д. Гребенщикову: . . . И словно я обласкан кем-то и со­ грет, Ведь, так я одинок,—тебя, любимой, нет. И лишь благоухает след Давно в душе увядшего страданья... Зачем и как попал на этот «юбилей» С. Клычков с такими странными стихами— трудно понять, как равно трудно понять, какое отношение эти стихи имеют к Гре­ бенщикову. На наши недоуменные вопросы, вероятно, не ответит и сам Клычков. Ал. Фловицкий дает буквально набор слов в заметке «О былине Г. Д. Гребенщи­ кова» и, наконец, И. Савченко краешком касается последнего большого произведе­ ния юбиляра «Чураевы». Передав вкратце содержание «Чураевых», Савченко заканчивает статью следующим умозаключением: «Пожары, подобные рус­ скому пожару, могут сжечь все, но душу они озарят таким внутренним светом, после которого Россия должна будет стать великой и духовно могучей » «Чураевка будет, непременно будет... Настоящая Чураевка, рожденная в муках мятущегося духа. А с нею придет и Россия— прежде всего большая Чураевка». Тут весь Гребенщиков в освещении по­ тусторонней России. Дальше представляется слово самому юбиляру, который дает полухудожествен- ный очерк своего детства. Гребенщиков ушел от нас, Гребенщикоп в силу какой-то нелепости оказался за гранью СССР, но Гребенщиков был и ос­ тался большим художником, и такое бес­ цветное отношение к нему его собратьев удивляет нас. И в такой среде, надо полагать, Гре­ бенщиков не найдет удовлетворения, не найдет пищи для своего творчества. Твор­ чество Гребенщикова, естественно, должно пойти на убыль. Вместе с окончанием «Чу­ раевых» несомненно кончится и источник питания Гребенщикова. Г. П. Молодая латышская литература. Изд-во «Прибой». Ленинград 1926 г. Латышская художественная литература существует недавно, она возникла лишь в средине прошлого столетия, но уже доста­ точно выявила свое свежее и яркое лицо: — лицо революционной демократии. Существенной социально-психологической предпосылкой для такого характера лите­ ратуры явился тот феодальный гнет немец­ ких баронов и бюргеров, под которым рос здоровый и крепкий латышский народ. Не­ нависть латышей к немцам поработителям диктовалась не только национальным.чув­ ством, но и смутным революционным со­ знанием. Этой же ненавистью было окра­ шено и отношение латвийцев к царскому режиму России,—ведь из тех же немецких баронов и бюрократов царское правитель­ ство набирало себе вернейших и свирепей­ ших слуг вроде знаменитого генерала Рен- ненкампфа. Двойной гнет немецких феода­ лов, с одной стороны и царских жандармов, с другой- привел к тому, что вся культур­ но-политическая жизнь Латвии, особенно с 1905 г., протекала под знаком революци­ онного брожения... У интеллигенции это брожение было неустойчивым и расплыв­ чатым, хотя в отдельных моментах и вспы­ хивало ярко,—в среде же активно борюще­ гося пролетариата оно оставалось устой­ чивым, глубоким, клокочущим... Это, есте­ ственно, отразилось и в художественном творчестве. Русский читатель впервые познакомился с латышской литературой четверть века тому назад, когда появились первые пере­ воды отдельных случайных авторов. Пер­ вые же сборники латышской беллетристики и поэзии на русском языке, составленные более или менее обдуманно и системати­ чески, были выпущены уже во время вой­