Сибирские огни, 1926, № 4

На обороте: «В редакцию газеты «Рабочий Путь». По принадлежности. Исход. № 5442. Нач. адм. отд. ОНО» (подпись не разборчива). Был в моих руках и другой любопытный документ, к сожалению, зате ­ рянный. Прошение одного рабкора (случайного и не подававшего никаких надежд) на имя редакции той же омской газеты—о том, чтобы его отправили «на казенный щет» в Москву—учиться «на писателя». Просьба мотивировалась тем, что «по состоянию здоровья к тяжелой работе не способен, а почерк имею разборчивый и могу сидеть с пером за столом, ежели потребуется, хоть цель­ ный день». II. Что и как читают. В центральной библиотеке города, насчитывающего 100.000 жителей, Гете был в течение года затребован только два раза: один раз «Страдания мо­ лодого Вертера» («Интересное название1» сказала дама, взявшая книгу) и дру­ гой раз «Фауст». «Фауста» брала тоже дама, которая, возвращая книгу, зая­ вила, что «в опере все это гораздо интереснее». (Большинство публики, не­ сомненно, знает гетевского «Фауста» лишь по вульгарному оперному ли­ бретто). В той библиотеке прекрасный итальянский поэт Джакомо Леопарди был в течение года затребован только раз и то по недоразумению: книгу спро­ сил мальчик, думавший, что речь в ней идет о леопарде. И ни разу не были спрошены некоторые тома Шекспира. Молодой современный беллетрист N., печатающийся в солидных журна­ лах, как-то в товарищеской компании признался, что не читал гоголевской «Шинели». Той самой, из которой «вышла вся русская литература». Одна барышня другой: — Не знаю, право, чего подарить сестренке на именины: батисту на блузку, коробку конфект или Пушкина. О Достоевском. Солидная мамаша кричала при мне своей дочери, 18-летней девушке, вернувшейся из библиотеки: — Опять взяла Достоевского! Ну, что з а охота портить нервы! За свои же деньги, да расстраиваться... Это ведь не в театре! На юбилейном вечере памяти Достоевского (Омск, 1923 г.) докладчику была подана записка (анонимная): — «Достоевский психопат и белогвардеец». О Мопассане, которого А. Франс считал «носителем великой трагедии»... Круглолицый, румяный человек лет 30-ти обращается к библиотекарше: — Дайте мне что-нибудь веселенькое. Мопассана, например. Бывает и хуже. Как-то в вагоне железной дороги комивояжер солид­ ной фирмы говорил мне: