Сибирские огни, 1926, № 4

Работы исследователей Северной Азии, а в особенности новейшие работы (Анучин, Анохин и др.) показывают, что мотив этот жил перво­ начально, в шаманских повериях. Я совершенно согласен со Спициным, известным археологом, в том, что сравнительное изучение шаманизма прольет свет на многое в истории человечества. В Алтае я лично записал рассказ о состязании двух шаманов. Я сказал , что рассказы эти очень многочисленны и может быть первои­ сточник их заключается в легенде, очень распространенной в Северной Азии,—легенде о сотворении мира. «Великий Дух» желает творить мир, но ему недостает некоторых знаний; ему помогает другое лицо, которое в алтайской легенде называ­ ется Эрлик. Он превращается в утку , ныряет в воду и достает кусочек земли, из которого творец Эсеге Малан создает сушу, а затем между ни ­ ми начинается спор, т ак как Эрлик желает участвовать в управлении ми­ ром. Начинается борьба между ними, которая продолжается до настоя­ щего времени: борьба, так сказать , между добром и злым началом. Данный мотив чрезвычайно разнообразно разработан и в некоторых вариантах утрачивается представление о связи с рассказом о борьбе Эр- лика с Эсеге-Маланом. Кроме рассказов о борьбе двух шаманов, иногда вместо шаманов выступают богатыри, например, богатырь Альба у ени­ сейцев. По некоторым шаманским преданиям вещее знание получено от Зрлика , который будто-бы и был первым шаманом. В предании о первом шамане он представляется очень могущественным, даже соперничающим с творцом мира. Надо отметить, что казнь через распятие фигурирует в фольклоре всех народов Северной Азий. Приведенных примеров достаточно. Я пришел к выводу, что основ­ ной мотив всех этих легенд и сказок центрально-азиатского и даже ор- досского происхождения. Вы можете задать вопрос, каким образом я об ‘- ясняю историю расселения этих центрально-азиатских мотивов? Как. они могли попасть в христианскую территорию? Я полагаю, что в Центральной Азии некогда существовал, теперь утраченный, культ, в котором была центральная божественная фигура,— и вот о ней то и были созданы легенды, перешедшие в состав как кано­ нической христианской легенды, т ак и еврейской. Будучи составлены на Востоке, они могли быть принесены в южную Россию хазарами и через них дальше на запад и юг. Культ э тот возник, я думаю, из наблюдения над звездным небом. Я не стану распространяться об астральной гипотезе и обращу ва­ ше внимание только на один факт для об'яснения двойственности в этих легендах. Главная персона загадочного центрально-азиатского культа совме­ щает в себе две стороны: и хорошую, и злую. Отсюда два типа легенд: одна перешедшая в евангелье, другая—в еврейской легенде. Одна изобра­ жа е т персонаж в обаятельном виде, другая—в пасквильном. Двойственность и смешение качеств можно об'яснить тем, что з в е з ­ ды у малокультурных народов носят неустойчивые имена. Одно и то же имя применяется то к одному созвездию, то к другому, как равно в фольклоре одному и тому же персонажу бывают приписываемы легенды и с положительной, и с отрицательной характеристиками. Отсюда произошло следующее обстоятельство. В северном буддизме, т . е. в монголо-тибетском, замечается существование представления об одном и том-же боге и в форме мирного божества, и в форме свирепо­ го. Так, например, есть, богиня Цаган-Дара—и все легенды рисуют ее бла­