Сибирские огни, 1926, № 3

Вытягивался Филин во весь свой рост, тыкал глазами и пальцами в му­ жиков, в лошадей, в солдат и вдруг, к ак заорал!— лошади оборвали поводья, гармошка прижалась к земле, дрогнули мужики. Анбуш Иван, посверкивая г л азк ами , т ож е орал: — Арестуйте солдатов! Корову они резали. Рестуйте солдатов— корову « н и с'ели!.. По к очк ам бежали солдаты, спотыкались, за ними бежали мужики, ревели: — Лови, лови их! Бежали солдаты, за солдатами бежали мужики. 5. На востоке росла черная громада туч— правым, левым крылом в обход, р азкруж и вая сь серединой. А по увалам, по рощам с воровской тишиной- полз­ л а ночь. Столкнулись: с востока туча, с запада ночь: и гром, и молния, и ли­ вень, и еще свист чуть уловимый, тонкий, колеблющийся. Филин в углу стана, полузакрывши глаза, слушал: и шум, и ливены, и свист. Маринка больная т я ­ ж е л о и часто дышала, и глаза ее были округлены и сухие до блеска. По болотам, по озерам, по солонцам бродил тонкий свист, х о х о т грома и шум ливня, и — потому Филин насторожился, стоял посредине стана,—- слушал. Собачий лай рассерженный, злой, визгливый, передернул темноту. И скво зь собачий гам людские задыхающиеся хрипы, треск ломающихся кольев и сумасшедший вой собак, потом крик человека. То Б ор зя всплыл одному на спину и горячим ртом впился в человечью шею. Филин давнул в дверь,— не поддается, еще давнул плечом— и косяки и сама дверь опрокинулись с пе­ реломленным колом. В темноту ночи бухнулся Филин. Филин в поперечник р е з а л дождь своей палкой в оглоблю и перешибал молнию, ловил чьи-то мок­ рые серенькие тени, бросал их на землю и еще швырял куда-то в сторону. Тени испуганно трепыхались: бежали о т собак, о т Филина и от его палки. С волос, с головы Филина, что на подобие болотной кочки, лила вода пото­ к ом , лошадиный ро т его раздирался хрипом и заглушал тонкий, чуть уло­ вимый свист. Филин и собаки бежали вдогонку теней. О т леса собаки и Фи­ лин повернули домой. Одна серая тень лежала брошенная в лужу, и Филин поднял ее, приволок в стан. Грудь Филина, голова его горда о т силы, и он стоял, к ак коронован­ ный ночью тучей своею кровью... Маринка стонала. Брошенная Филином серая тень очнулась, открыла посинелые веки, г л а з а искосила, потом захлопнула их испуганно. Филин на коленях раздувал огонь, светились угольки, пускал сырой хворост, огонь расползался и ехидным рыжим язы ком лизал толстые губы Филина. И Филин тому, который л еж ал испуганным: — Зачем шел, волчья отрава? Русая голова всхлипывала. Вытягивала шею Маринка, упирала руки в грудь и пристально и долго см о т р е л а на русого, а потом: — Ты меня на березе весил. И плакала тень. И рычал Филин: — Убью! . . . . . .