Сибирские огни, 1926, № 1 — 2

— Вот именно... Налей! — Так. Левберг напился просто и колоссально, спал в углу. Андрей и Ш рэк об’яснялись в любви. — На войне был? — На восточном фронте. — Ну, давай, выпьем на брудершафт. Я, может быть, тебя из пулемета поливал. Они поцеловались, уколов друг друга усами. — Русская свинья! —* Немецкая колбаса! Нестягин не говорил по-немецки. Он держал неизменно улыбавшегося японца и, по сродству— если не душ, то очков, совершенно одинаковой формы и оправы— учил его мелодекламации собственного изобретения: он называл, по-очереди, правительства 'всех стран и прибавлял традиционную ругань. По­ литика было единственной областью, где он признавал национальный способ выражения своих мыслей. Японец тщательно повторял; но когда очередь дошла до микадо, он потребовал, чтобы ему объяснили, в чем дело. — Наш микадо бедный: он получает всего пол-миллиона иен и зани­ мается благотворительностью. — Скажите ему: ерунда,—шепнул Эрмий. — Ерунда!— сказал Нестягин. Японец покраснел, ка к учительница, исчез. — Где же механики и герр Грубе?— закричал Эрмий, увидев, что комна­ та пустеет; но Ш рэк сжал его колено, трезвея. — Механиками надо утром быть у машин. А Грубе... — Ш рэк докончил жестом. Из самой сизой тучи, с полу, взвыла «тальянка». Голос, пьяный, к а к (Дым, зачастил: «Балалайка-балалайка, Балалайка-стуколка! Мой миленочек малайка, А я ево куколка!» Эрмий нагнулся. У мраморного умывальника лежал парень в солдат­ ской гимнастерке, мокрый и белый. v — Где вы достали такого? — В Доме Крестьянина,— сказал Андрей. — Надо же показать ино­ странцам русское искусство!.. Постой. — Он зажал парню нос, влил водки.— Хвастался, чорт: перепью, дескать, летчиков. Лежи! Дверь отворилась. — Вон!!! Молодой человек в милицейской форме вежливо поклонился: — Позвольте представиться. * Андрей вгляделся. — А! Ну вот, теперь достаточное количество ромбов. Садитесь, са­ дитесь... — Начальник милиции, Дроздов. — Выпейте, товарищ Начмилдрозд! Вот этого! Начмилдрозд выпил. — Нельзя-ли, граждане, как-нибудь потише? — Я прилетел и отдыхаю!—качнулся Андрей.