Сибирские огни, 1926, № 1 — 2

— Войди в мой юрт, витязь! Баба моя зарезала ягненка. В шестигранном срубе дымный сумрак. У подножия огня сидела старуха, жарила куски мяса. На старухе была баранья шуба, на голове— высокая ба­ рашковая шапка такой же формы, ка к у русских кокош ник. Дым выходил в отверстие в потолке. Посредине качалась деревянная решетка. Там коптился сыр-курут,— заменяющий хлеб. Направо о т входа помещалась женская у т ­ варь, кадка для кумыса, кожаный мех для чегеня, прибор для изготовления аракы. Налево, по закоптелым бревнам, висели седла, сбруя, нагайки, пере­ метные сумки, ружье. В углу под какими-то странными изображениями, быть может, заменявшими иконы, стоял крестьянский ларь с отломанной крышкой; в ларе хранились шаманская мантия— «маньяк»*), шапка «порук» и огромный бубен. Окон в срубе не было. Кунь-Коргэн расстелил у кровати белый войлок, угощал. Кровать была занавешена красным ситцем с гербами— серп и молот— в клетку. После бара­ нины старуха скипятила чай, заправив солью и салом. В знак особого ува­ жения вытерла чашки овчиной своей шубы. Эрмий мужественно решил пе­ репробовать все... Зато хорош был молодой кумыс, который пили из больших белых полоскательниц. На дессерт Эрмий достал банку американских кон­ сервированных яблок. Алтайцы восхищенно причмокивали: — Алиман-чикыр! Гости сидели у красной занавески, слева от них старуха Ялбырак с до­ черью Магрой, напротив, посредине, Кунь-Коргэн, справа сыновья— Ит-Кулак и Сапыш. — Ит-Кулак значит: собачье ухо ,— сказала Зоя,— но никто не будет смеяться над ним. Когда у алтайцев умирают дети, они дают их братьям и се­ страм самые неаппетитные названия. Чтобы шайтан, похищающий души, о т ­ вязался. — Хорошо, что я не алтаец,— сказал Эрмий.— Моя сестренка умерла, корда я еще не родился. — Может быть, зато вы получили бы такое же имя, ка к у шамана: «Увидел Солнце». Она показала на бубен. — Я не могу к нему прикасаться: женщина— существо «нечистое». Прикоснешься, шаман, пожалуй, переменит ш куру у бубна. Но есть и женщи­ ны-шаманки; впрочем, они не имеют права камлать небесному богу Ульгеню... Вас не волнует эта вещь? Смотрите, вы видите здесь крест— древний символ свастики— а имя Эрлика, Эрхе, может быть, переплетается с именем Христа. Кунь-Коргэн услышал грозное имя, вытер лицо рукавом из синей дабы, сказал, поклонившись: — Если у витязя хворь, буду камлать Эрлику, чтобы выздоровел. — Скажите ему,— ответил витязь,— я здоров. А Эрлих его теперь не в аду, а в Берлине, лечит дурную болезнь. — Не шутите!— помрачнела она.— Шаманизм один из самых экстати­ ческих культов. Попросите камлать ради меня. — Хорошо,—сказал Эрмий, помолчав; лицо его стало неподвижным.— Пусть колдует, узнает—окончу ли я мой путь? — Трудно, но я пойду,—сказал кам. *) Manjak.