Сибирские огни, 1926, № 1 — 2

Заплатой на плече чернела рана, Студя живую кровь, мороз, ка к врач, Закрыл ее. Под сиплый ветра плач Отряд ушел в муть сизого бурана. Старатель встал. Снег падал, ка к песок Сухой пустыни, тело обжигая. Бродяга застонал:—спасай, тайга родная. И на тропе свой след поставил «а восток. Он к тунгусам пришел сквозь дебряной затор. У первой юрты дымной и убогой Он не сказал: «капсе»*), а попросил топор И снял с руки три пальца на пороге. Потом сказал: — «Желаю вам добра». И лег на шкуру у костра. Тунгус его поил оленьим молоком И мазал раны салом много вьюжных дней. Отсеялись пурги,, и солнца мерзлый ком Лучиться стал, ка к снег, и снег горел острей И жег глаза, ка к ад. Старатель встал на лыжи. Под городом в отряде партизан На имени своем он кличку выжег, К а к выжег в сердце месть: «Беспалый атаман». Стояла ль, ка к хрусталь, погода на Амуре, Иль пенный дым буран на сопках ворошил, Всегда в разведке он, в снегу на кабаргиной ш куру К а к зверь дремучий, ч утко сторожил. *# * И раз был взят тот офицер секретом на заставе. «Беапалый» свистнул: — Стой, братцы, — мой! Не тронь, я за него отвечу головой, — И свой обрез на пим прикладом вверх поставил.' — Айда за мной!— И в ниву хвой таежных Вдвоем свернули. Шли звонкой целиной, И снова тихая, к а к тень, была тайга, и над тайгой Ночь синяя висела кладью звездной. Обрез старатель поднял на плечо. — Слышь, паря, Рассвет. Ты помнишь, ждать его велел за марью. Я ждал! — Кончай скорей и баста!— Ответил офицер и лег на ломкую холстину наста, — Я дальше не пойду! * Здравствуй.