Сибирские огни, 1926, № 1 — 2

Эту любовь к родине он не хочет позднее отдать даже революции: «Отдам всю душу октябрю и маю. Но только лиры милой не отдам. Но и тогда, Когда во всей планете Пройдет вражда племен, Исчезнет ложь и грусть, Я буду воспевать Всем существом в поэте Шестую часть земли С названьем кратким «Русь». Он никогда не «идиллировал» деревни, России, видел их грязь, боль, •тоску, нищету, обреченность ее сынов на преступления, гибель, кандалы и не з а э то любил ее, а за другое. Он любил не географическую родину, нет, он искал в ней то внутреннее, природное начало, то положительно националь­ ное, что связывало и связывает народ воедино, связывает не через империю, не через гЛударство, а через трудовое начало: ту внутреннюю вязь, что крепко сплела народ в течение столетий в тесную родню. Любил этот мир ко ­ лосящихся золотом нив, золотых зорь, белых берез, ш них вод, что режет соха солнца, любил собак, лошадей, коров, ка к наших меньших братьев. Любил в этой деревенской стихии только то, что действительно достойно любви. Даже Есенинский Пугачев, личность которого он зарисовывает эскизно­ лирическими красками, ка к идеалиста-мстителя за поруху трудовой семьи славян дворянами и Екатериной, мечтает о своеобразном первобытном ком ­ мунизме: «В солончаковое ваше место Я пришел из далеких стран Посмотреть на золото телесное. На родное золото славян. Слушай, отче! Расскажи мне нежно, Как живет здесь мудрый наш мужик Так же-ль он в полях своих прилежно Цедит молоко соломенное ржи? Так же-ль здесь, сломив зари застенок. Гонится овес на водопой рысцой, И го грядкам от капусты пенных Челноки ныряют огурцов? Так же-ль мирен труд домохозяек, Слышен прялки ровный разговор?» И в этом смысле поэт— наследник и собрат Алексея Кольцова, с ко то ­ рым по-братски он перекликивается не раз в своих стихах. Может быть сто лет тому назад он и был бы Кольцовым, еще более ярким и сильным певцом крестьянского труда. Почему же погиб поэт? Что помешало ему любить родину и почему он не вернулся к своей матери? Откуда родилось его отчаянье, когда он на при­ зывы родных отвечал: «Ведь радость бывает редко, Как вешняя звень по утру. И мне, чем сгнивать на ветках, Уж лучше сгореть на ветру». Поэзия Есенина не оставляет безответным наш вопрос. Он сам расска­ зал нам об этом. С первых строк своих до последнего восьмистишия, ко то ­ рое он написал своею кровью в ту ночь, когда он замотал на своей гггее ве­