Сибирские огни, 1926, № 1 — 2

В расколе были найдены Щаповым новые элементы—элементы протеста против централизующей силы государства. По окончании академии, Щапов был оставлен баккалавром по кафедре русской истории. Этот период его жизни важен тем, что во время его проис­ ходит окончательный перелом в миросозерцании. В 1858 году Щапов опу­ бликовал «Русский раскол старообрядства». В этом труде Щапов идеализи­ рует Никона, ка к преобразователя русской церкви, осуждает раскольников и оправдывает репрессии против них. Книга быстро разошлась. На нее по­ явился ряд отзывов. Самое большое впечатление на Щапова произвела ре­ цензия Добролюбова, в которой он указал «на полный хаос в мировоззрении Щапова». Отзыв Добролюбова о диссертации Щапова сделался скоро известным ему. Добролюбов, .по собственному признанию Щапова, сильно отрезвил его, заставил глубже вдуматься во внутреннюю жизнь раскола и побудил зани­ маться строгим и осмотрительным образом. С этого времени он отходит о т псевдо-научных приемов, характерных для духовной академии, и становится тем Щаповым, каким он остался для истории. Ко времени преподавания в академии относится первая вспышка алко­ голизма. Переутомленный умственными занятиями, Щапов для возбуждения мозга начал подливать в чай ром, а затем потребовалось порцию алкоголя увеличивать и в результате выявилась, переданная по наследству, наклонность к спиртным напиткам. Первый период его алкоголизма окрашивался душевной неуравновешенностью, вызванной ломкой миросозерцания. Здоровый мужицкий инстинкт не мирился со схоластической средой. Алкоголь был реакцией против однообразия и пустоты окружающей действи­ тельности. Щапов пьет в искании новых путей. Вся комната Щапова была уставлена штофами, полштофами, шкалика­ ми; сигарный дым стоял столбом, и среди этой обстановки пьяный Щапов до­ ходил до неистовства. Трезвый он был скромен, застенчив, а в пьяном виде никому не позволял сказать слова, всех ругал дураками и невеждами и про­ изводил на незнакомых отталкивающее впечатление, представлялся соаер- шенным дикарем или азиатом, опившимся бузы. Опьянение заканчивалось всегда какой-нибудь выходкой, чаще всего истерикой. Он плакал или над судьбой бедного забитого крестьянина, к которому причислял и себя, или же над самим собой. Чаще он оплакивал себя и свою горькую судьбу, посылая проклятье водке и бурсе с академией, которые изуродовали его характер и всю его жизнь. В последние годы своей жизни Щапов снова начинает пить, но это уже является сигналом безнадежности, крушения надежд разбитого в жизненном бою одиночки, потерявшего веру когда-нибудь вернуться из смертельных об'я- тий своей «родины», которая для него предусмотрительно была превращена в острог. I III. В 1860 году Щапов занял кафедру русской истории в Казанском уни­ верситете. Это был яркий период в жизни Щапова. Он впервые выступает с новым взглядом на историю русского народа; раскрывает все свои дарования и очаровывает всех слушателей своей вдохновенной речью.