Сибирские огни, 1926, № 1 — 2

моются, а в стене дыры наверчены. И через эти дыры очень сподручно разгля­ дывать баб во всей полной их натуре. Понятно, глупость это и больше ничего. Так ведь на то и тюрьма... Прекрасно. Забрался я в тот день в это 1 самое потаенное местечко. Выглядел, высмотрел. Пришли женщины, политические, значит, разделись, все честь-честью. Только я приспособился покрепче разглядеть их,— я 17 т не­ приятность получилась: перегородка в куточке слабая, ветхая, я нажал на нее покрепче, она и заскрипи и при том одна плаха сдвинься в сторону. Одним словом— вышел тарарам. Женщины завизжали, насдевали на себя обратно юбченки свои да, непомьлвшисъ, давай 1 скакать из баш . А я на грех и выйди в это время. Увидали они меня, кричат, сурьезные такие. Особливо одна. И угоразди тут Феньке моей случиться. Она шасть к этой крикунье, успо­ коенье ей хотит оказать, а, увидевши меня, тем же временем рукой мне ма­ шет: мол, уходи ты, ради бога! А молоденькая-то (понял я, что это и есть та, Фенькина симпатичненькая) сигналы-то эти, знаки заприметила, возгорелась, как порох, покраснела и Феньке сурьезно и прямо не в себе говорит: — Бестыдница ты! Неприличная,— говорит,—одна у вас шайка! Это ты подстроила!.. У-у, ка к тебе не стадно?!.. — И пошла, и пошла. Фенька вертится, божится, а та ее вовсе не слушает и на меня глядит зверь-зверем. Ну, хорошо. Вышло, значит, такое совпадение: что, мол, повела Фенька меня политических женщин нагишем разглядывать. Что, мол, развела Фенька перед своей симпатичненькой турусы на колесах про ксиву, будто я могу на во­ лю да с воли переслать, а в общем, мол, никакой ксивы не могло быть, а выш­ ло одно изгальство и безобразие. Так это у политических было решено и под­ писано. Женщины об этом передали на мужской колидор, у мужчин разгово­ ры пошли. Конечно, староста выступил, за бока нашего старосту. Шухор по­ шел отчаянный. И, главное, никаких об’ясненьев не слушают и твердят одно: «Уймите безобразие!...». Наши даеай следствие расследывать. Поспрошали Феньку, меня, прочих на банном дворе. Ну, истина, конечно, обнаружилась: подглядки, конечно, были, но никакого изгальства и сговору, чтоб именно политических женщин срамить. Вышла Фенька перед нашими ребятами чистой, мне заметку сде­ лали, чтоб осторожность вперед не забывал. Передали политическим, что, мол, все это недоразумение и пустяк. Но, в общем, те не поверили и настояли, чтоб на банном дворе очищение от меня и Феньки произведено было... Конеч­ но, ребята рассудили и говорят мне: — Не кирпичись ты, Павлуха, и выезжай со всеми своими монатками и с марухой своей на новую квартеру!.. Ну, выехал я. А разве все это справедливо?... Это разве по-товари- ществу?.. Вот, видите, какой скандал, а вы говорите, что, значит, нет у полити­ ческих против нас гордости... Как нет?— кругом она имеется... 5. Нелепый рассказ моего соседа мне не понравился. Мне не захотелось раз­ говаривать с ним дальше, а тем более спорить. Я полусонно пробормотал что- то невнятное и повернулся на другой бок. — Ага, засыпаете!—спохватился высокий:— ну, спите! спокойной но­ чи, приятных снов!.. Но я не засыпал. Я еще долго бодрствовал. Предо мною вставали те яс­ ные девушки, которые проходили по тюремному двору, обжигаемые жадными*