Сибирские огни, 1926, № 1 — 2

Эрмия похоронили за фамильной зеленой оградкой. Андрей не знал, ставить ли брату крест. Андрей поставил! обелиск. На вершине его, выше зо­ лотых надписей, утвердили четырехлопастный винт. Были речи— музыка— венки. Очень чужая толпа, скользящие фразы.. Бронев молчал. Погибших товарищей было много. Авиаторы гибли, сгорали в воздухе, спасались от верной смерти— в снежных великих горах, в снежные вьюги,— и' умирали на аэродроме. Штегер разбился ш-смерть, под Москвой, задев за березу, в тумане. У Аниховского— на высоте 1500 метров—обломи­ лись крылья, и он остался жив, отделавшись сломанной ногой. Он умер в госпитале, от тифа. Вошь была страшнее бездны. И теперь— Андрей видел— вовсе не бездна унесла Эрмия. Вошь. Лицо авиатора было каменно и упрямо.., — Нет, авиатор не может, не может упасть,— пробормотал он. — Pardonnez moi? Рядом стояла Софья Александровна. Лицо ее было спокойно. Ей было хорошо, потому что на ней было черное бархатное платье и черная шляпа с черным эспри. Платье и шляпу н и ка к нельзя было надеть раньше (не для кур же!), а теперь ка к раз был подходящий случай. Ей казалось, что- теперь снова все смотрят да] нее с большим уважением'. Дочь она жалела, но еще больше она жалела ее раньше. По ее мнению, Никочка погибла достойно, ка к дворянка. Бронев увидел, дрогнув: на пальце старухи блеснул голубоватый брильянт. Пилот нахмурился, что-то вспомнил, но нет— забыл. — Ничего1. Я так,— ответил он. После обряда Бронев, чтобы) не лезли в голову нелепые обрывки* мыслей (так невероятно трудно' ни о> чем! не думать), сразу ушел к самолету'. Бронев очень обрадовался, что пропеллер уже вертелся. Нестягин закрывал капот. В кабине сидели два пассажира, из местного отдела ГПУ. Бронев кивнул, по­ гладил медвежонка. — Не удалось, Миша, заграницей побывать, одни мы... Когда юнкере отделился о т земли, Бронев, неожиданно, стал кренить крылья все круче. Нестягин повернул к нему улыбающееся, чуть побледневшее лицо и встретил твердый, ка к ребро атаки, взгляд. — Нет,— крикнул Бронев,— нет! Авиатор не может упасть! Борт-механик притронулся к рулям1, но пилот отрицательно качнул-го­ ловой. Борт-механик понял. Он послушал мотор и отвернулся, прислонив го­ лову к руке, опиравшейся на борт. Внизу плелся проселок железной дороги с выбитыми колеями двойного пути; села, русские, скучные. Впереди были вы­ сокие облака. Они были сплошные, огромные. Аэроплан вздымался к их не­ земным полям. Облака надвигались быстрыми, мягкими скачками. Пилот под­ нимался выше. Выше облаков. Земля исчезла. Т а к ему было спокойнее. В обла­ ках аэроплан стало покачивать. Руки авиатора двигались с каждым движением самолета, на движение отвечали движением. Он не думал о них. Руки чело­ века делали необходимое— точно, неспешно, победно. Пилот видел ослепи­ тельную облачную поверхность с признаками гор, синеву, ветер. И компас- Пилот ничего не помнил, ни о чем не думал. Лицо его было неподвижно. Он держал рули.