Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

Вечером проглядела Параскопья, когда дрчь на улицу шмыгнула. В темном сеннике долго дожидала, теплый шубный дипломат, а дрожь пробирает, дрожь больше от ожидания, от беспокойства за буду- щее. Катышко под сушилом проспал—не слышал, когда человек в длин- ном дубленом тулупе протянулся к сеннику. Обняла попрежнему в обхват, давнула к себе. Прикрыл ее полами тулупа. Разговор полился тихий, не поймешь: то ли сено шелестит, то ли разговор вьется. — Бабы догадки насчет меня строят,—сообщил Аверьян первыми словами. Шорох плелся в сеннике долго, изредка он прерывался, слышался звук, на шлепанье губ похожий. — Ну дак на масленке в четверг... Я там дома кое-что припасу, чтобы было на первое время. На праздник еще раз поцеловал и давнул попуще. Лицо Парасковьи враз осунулось, под глазами посинело. Она ходи- ла молчаливой—Палашка была у ней единственная дочь, жалость ма т е- ринская сказывалась. Вечером уговаривала дочь: — Поедем в деревню, выпросимся будто в гости, там тибя полечат. Никто не узнает и стыда не будет, а греха-то так и так не миновать. Паланька не соглашалась: — Дитя свое губить?.. Ни за что на свете! Пусь сама сдохну, а дитя не дам губить. Грех, а губить, так не грех?.. — Ну, пойми,-куда мы с тобой, хто тебя возьмет, кому ты т а к а - то нужна,— перебила мать. — Возьмет тот, чей ребенок. Я чичас, ровно, его люблю, пошеве- лится, как ровно за сердце заденет. Допытывалась мать об отце. — Сама скоро узнашь,—был ответ дочери. После уговоров опять стыдить и бранить. VIII. Масленица в деревне—праздник большой. Всяк по-своему справляет ее: православные гуляют последние дни, порой прихватывая и чистого поне- дельника, кержаки гуляют первую половину недели, потом молятся, про- щаются. Не любил Конон Лукич масленки, часто говорил о д)ше пагубной, но масленица попрежнему справлялась с шиком, даже Максим, сын его, по три дня пьянствовал. В четверг гуляли во-всю. Из дому в дом ходили пьяные компании. На лошадях в гости на другие заимки отправлялись. На потемках около сыча с'ехались два' верховых, стегнули лошадей и вперед. Они торопились. Переметные сумы были туго набиты. За рекой женщина растегнула одну из сумы, порылась в ней. — Поглядико... На руке звякнуло три золотых. — Где взяла?—спросил спутник. — У отца утащила. Понадобятся ведь они, ну вот на первый слу- чай и есть. — Как ты улизнула-то?..