Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

Позади ехал белолицый, рыхлый человек с шарфом вокруг шеи— судья с канцеляристами. Отбрасывало мелкие, ломкие лучинки и искры от блестящих черных задков колясок. Рассеивалась пыль. — Проклятые!—всхлипнула, вся дернувшись, Варварушка—и впервой за всю жизнь сжала кулаки вслед бегу колес. Бежала, хоронясь за кусты. Шептала: — Успеть бы... И успела. Встала за стволами двух сросшихся братски берез. Светлый, светлый песок на площади. Двоится черный зловещий частокол: солдат против солдата, и четки черные длинные спицы в их руках. Мутная, путанно-головая тень на песке от тесной кучки связанных, рваных людей. Коляски стоят поодаль. Человек с белой косицей читает громко. Денеслось ясно, как возле самого уха: ...«Три раза по тысяче шпицрутенов*)...». Варварушка вынула из кармана бережно сложенную свечу. Слезы за- стили ей глаза. Тряской рукой зажгла, укрывая ладонью. Никогда не чаяла провожать стольких на тот свет. И теперь будто уж тосковала над моги- лой, хотя стояли еще на местах обреченные земле. Забили барабаны. С коляски голубкой взлетает белый платок... Варварушка закрестилась, стуча зубами. К зияющей, как пропасть, тропке между живыми частоколами по- бежал человек. Весь мотался, низко наклонив голову. И сразу пропал. Закрыло перекрестной дикой пляской черных спиц... Стояла Варварушка под березами, растеряв все думушки и желания, забыв обо всем на свете. Распалено было сердце. Его только и чуяла в онемевшем теле. И будто заняло оно всю грудь. Стучало до глухоты... Как только кончалась дикая пляска черных спиц—все темнее алела тропка между рядами. Все жаднее пила кровь пересохшая земля. Били барабаны. И—вдруг пуста стала кровавая тропка. Живой частокол смешался и пошел к краю площади, где уже лопатами вскидывало землю. Догорала свеча у Варварушки. Шептали пересмякшие губы: — Упокой, вооподи... упокой... Все обскажу, голубчики... память не прейдет... упокой... Вдруг забили, забили барабаны... Вдруг вздрогнула всем телом Варварушка... Услыхала в пожаре мгновенном сердца, что не барабаны бьют, а несется откуда-то гром... гром... И земля под ногами гудит, как в грозу. *) Наказание пойманных беглых шпицрутенами —явление обычное не только в XVII! в.. но даже и в XIX-м. В Алтайском архиве до сих пор сохраняется дело (1-я полов. XIX в.) о бурщике Панфиле Климове, наказанном «3000 шпицрутенов» за побег с рудника, при чем приговор бурщику Климову еще предусматривал каторж- ные работы.