Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

И прилетела Варварушка. Бабьей мяпотой, речью укладной, медяками и з узелка сумела ласковая старуха дойти до каморы беглых. Вошла и захлебнулась от духа тяжкого, мозглого и не меньше того от жалости удушливой. Поклонилась в ноги всем. Неважно, что других не знала. — Страдальцы наши-и!.. Милые-е!.. Прибрала камору. Соломы свежей выпросила. Накормила всех снедью. Новости простые и горькие рассказала: столько-то в слесарной, на лесопилке изувечило, столько-то в горячке свалилось, столько-то умерло. Сама слезами обливается над рассказами беглых. Марей сказал строгэ: — Мотри, Варварушка, расскажи про нас все работничкам... Скажи,, за их пропали... А што просим: разузнай, колда поведут нас смерть при- нимать, и на то место приди и смотри... И живым передай... Стряпуха обещала клятвенно. Солнце вставало над тихой Обью. Над кустарниками заречной сто- роны таяло в жидкой золотой плави алое перистое облачко. Лениво нежась,, льнула Обь широкой волновой грудью к прибрежным пескам. На пригорочке стояла Варварушка, смотря из-под ладони на пустыh ную дорогу. Вдалеке раскинулся спящий еще город. Заводская плотина уже дымила черными горлами свэих труб. Вдруг дрогнула стряпуха—на дороге вспорхнуло облачко пыли. З а- клубилось, выросло. Шли люди. Варварушка поправила на голове чистый платок, обдернула платье и перекрестилась. — Идут, голубчики... И,, унимая дрожь в ногах, ждала встретить последний взгляд. Вокруг их шагали солдаты. Но их было видно всех. И слышно было, как пела песню ребячью, сонную женщина с разметанными светлы- ми волосами. Марей и все другие поматывали головами, а руки связаны назад. Крикнули в одноголосье: — Память о нас унеси! Уговор помни! Живым Передай! — Помню! — крикнула Варварушка, еле услышав себя за стуком сердца. Они прошли, а вслед запылило сплошной душной стеной—шли зе- леные колонны, а за спинами покачивались черные длинные пучки—желез- ные трубы шпицрутенов... А позади, минуя, пыль, взбитую солдатскими сапогами, не торопясь, ехали две коляски. В первой, запряженной вороной парой, отвалились на мягкие подушки бритый старик в зачесанном парике и молодой, кур- чавый, черный, как цыган. Старый, держа у звездной груди тонкую ' руку в белой перчатке, хохотал над чем-то, отчего встряхивался его оплываю- щий, стянутый бортами сюртука, живот. Черный курчавый, закидывая го- лову назад, гэворил что-то сквозь смех, помахивая шляпой. Варварушка узнала в них главного начальника Качку и страшного всему городу майора. j r . . . . .