Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

— Злостной, вероломной''нкродец. Ни с чем несообразно: одни кам- нями бьются, а другие молятся! Какая тут девка? Ясно, молились для ни- спослания победы бунтовщикам. Преступление против 'законов российских налицо. Отирая лоб белоснежным платком, сострил: — Сие лишний раз доказывает, насколь благоволение нашего гос- пэда сильнее всяких алтайских богов. Арестантов увели. В низкой же комнате с* красным столом и импера- торским портретом; во весь рост гружжали одурело мухи, и суДьбище со- ставляло приговор. Канцеляристы потели и скрипели перьями. Гаврила Семеныч скушал уже вторую дыню и мелкими глотками пригубливал кисленькую прохладную настоечку, заедая ее пастилой. Аккуратно запахивая шлафрок из китайки, вставал по временам, за- жав в руке дряблеющий подбородок и замедляя шлепающие шаги перед курносым ликом в прусском мундире. Гаврила Семеныч писал всеподданнейший рапорт в канцелярию ка- бинетских земель его величества. Жуя губами и морща лоб под ночным колпаком, выводил тряскими буквами текст рапорта: «Доблестные войска наши, не жалея крови свэей для отечества, пере- ловили сих беглых наглецов, ложно поселившихся на земле, кабинету при- надлежащей, кои благами ее пользовались беззаконно. Племена же алтай- ские, как заметить можно, с сими преступниками дружбу ведут большую, даже моления к своим богам рассылают для преуспеяния жизни сих нару- шителей порядка и вредителей общества. «Негодяи, быв пойманы, на суде отменное вероломство, нераскаян- ность, злобу и всю преступность свою воочию показали. Как смертная за- раза, достойны они жесточайшего наказания, в утверждении чего не дрог- нет рука верноподданного российского. «Храбрость и доблесть армии нашей и бдительность главной конторы не одно еще такое селение, чаю я, сотрет с лица земли, дабы всем мятеж- ным сие было в назидание и предупреждение»... Мирно потрескивали свечи. На тускнущем синем небе ткнулась боком в тучу луна. , .. , ч •! Гаврила Семеныч тихонько сэпнул, усмехнулся, отпил настоечки и вновь бережно заскрипел пером: ...«За сию блестящую кампанию представлены к высшим чинам все офицеры, проявившие усердие. Потери наши в сей битве весьма ничтожны...». Голова кавалера Качки упала на шелковую спинку кресла. Губы смеш- но развело неумеренно-радостной улыбкой. Видно, снилась его превосхо- дительству высочайшая награда за «блестящую кампанию». Марей просил конвойного: — Милой, пойдешь с поста, зайди к Варварушке-стряпухе. Скажи, мол, Марей Осипов да Сеньча Кукэрев просили ее повидаться притти... Душа горит. Охот& о себе вестку на земле оставить... Да скажи, чтоб ума- слила чем стражу-то... Говорнуть с ей, больно баба добра да жалостна, Да пусть поторапливается, а то можа скоро смерть будем примать.