Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

— Родно-ой... Принеси водицы... а? Ногу промыть... да и нутро горит... Лицо на воле разодрало хохотом: — Ишь водицы-ы!.. Против царя не ходи, начальство не замай... Не при- казано!.. Шаги отошли от окна. Аким же рухнул как-то боком на сырой пол и за- метался опять в бреду. Степан сказал сквозь зубы: — Нашел кому жалобиться... С ими кто ни поживет, тот сам змеей станет... Вдруг толкнулся стянутым веревками плечом о плечо Марея. Голос мяг- чило, как воск на огне: — Мареюшка... дедунька... с собой и вас загубил... Прости... В шопоте у Марея такая-же теплынь, хотя без улыбки темное лицо: — Ништо-о... Видно, судьба наша за народушко живот положить... Видно, сгодились... Снаружи загремел замок. В низкую узкую дверь ринулось на миг солнце, осветило, как пожаром, высокую прямую фигуру Качки и сутулые плечи ко- менданта Фирлятевского. Будто остановилось время. Взгляд уперся во взгляд, как в глухую стену. Дальше некуда. Старый, в прусском мундире летнего образца, поправляя серебряную малую звезду на груди, сразу сорвал голос на торжествующем вскрике: — А-а-а!.. Разбойник... бунтовщик, попался? Вот ты опять... опять в на- ших руках!.. Теперь не убежишь... Фу, мерзость... А сей страшило тож с то- бой... Подлинно-, господь даже лик человеческий отнял... У-у... я... в-вас... И тупорылым блестким сапогом занесся было в хрипящие груди... Но взвизгнул, тряся ногой... На носке расползся плевок с кровью—это из вышибленного зуба у Сте- пана. Качка оцепенел, раскорячив ноги. Не то взвыл, ке то запищал: — Раз-б-бЬй... Фирлятевский, запомни! — О...Д .д...да ваш...прев...сход...ство... Как волной смыло важность Качки... Ощеря зубы и бешено двигая челю- стями, частил каким-то звериным воем: — Сквозь строй пройдете... Насквозь вас прошибут... Праха вашего не останется... Это рычало властное чудище главной конторы—и ударялось в молчание... — Вы и на царя руку поднимете... И вдруг осекся—обожгло взглядом, огнем упорной ненависти. Поперхнулся. Крякнул. Оттягивая на жилистой шее воротник, сказал тусклым голосом, будто сыпали на него золу: — Комендант Фирлятевский... допросите их... Где остальная их шайка скрывается... Их надобно всех искоренить, яко чуму... яко чуму... Мельком сощурился на распластанное на соломе тело Акима. — Перед средствами не стойте, даже для сего... дохлого... Они проводни- ками должны быть при поимке сего преступного сброду. Врешь! сухо трескнул голос Степана. Качка, уже утомленно вздыхая, выходил из подвала. Еле успела дверь хлопнуть—изменился пришибленный сутулый комен- дант Фирлятевский. Плечи подняло вверх, грудь выпрямило, жидкие щеки взду г