Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

Качки уже не впервой приезжали в «Златоносную речку». Манил сюда Гаарилу Семеныча воздух вольготный, не зараженный заводской гарью. Пе- резрелую красу Марии Николаевны тешили тающие взгляды и одурелое роб- кое обожание офицерской братии. Теплая благоухающая стояла весна со стойкими солнечными днями, щед- рая нежным жаром. Мария Николаевна, расшиперив необ'ятные, шумящие от плойки ис- кусных Веринькиных рук, роброны своего летнего платья из розового тар- латанта, томно махалась веером. Снисходительно' посмеявшись над какой-то рассказней комендантши Фирлятевской вдруг заметила, что у комендантши лицо свежее, глаза темны и блестящи, а алые губы приоткрыты, как чашеч- ка цветка, что она молода. Даже обозлилась на себя супруга Качки, как это не сумела предвидеть себе этой помехи. Задышала часто перетянутым жир- ным станом, подумав злорадно: — Изведу тебя, девченка! И язык, привычный до сплетен и острот, уже шел в атаку: ' — Ах, душенька, что у вас сие за платье? Ах, ах... Мешок мешком... А матерьица то!.. А-ай! Точь в точь у клюшницы моей прабабушки такая-ж была!.. Да ведь, милая моя, вы урод в ваших нарядах!.. Прямо страсть, как вы нехороши в них, хоть... и приятно кое-чем лицо ваше... А туфельки ваши!.. Го-лу-у-бка-а!.. Разве-ж сия обувь радость женщины? Просто ящик для но- ги не боле... c ommes les s abo ts chez filles p a y s a n n es en France-.. O-o... прощенья прошу... я запамятовала, что вы французского диалекта не знаете... Капитанша вдруг встала, с какой-то ненавистью обдернув свое старень- кое кретоновое платье. — Напрасно-с... я... я... по-французски обучена тож... папенька дворя- нин... — На сколько душь? О... Господи-и—я-с... не приказчик... и... и..: малой осталась " от па- пеньки! Убежала, всхлипывая, отчего подпрыгивали темные завитки на розовой шее. Супруга Качки зато почувствовала глубочайшее удовлетворение, когда увидела по выглянувшему из куста улыбающемуся лицу горного ревизора, что он слышал весь этот разговор. Комендантша пожаловалась слезно мужу: — Да неужто-ж мне и защиты нет от подлой сей форсуньи?... Так вот и топчет, так и топчет... Униженья от нее столь много терплю... Всю просме- шила, как есть дурой и неряхой выставила... И все при мужчинах старается. Капитан растерянно поднимал плечи: — За что-ж, миленькая, она тебя так? А? — За что? Я молода, мне еле за двадцать, а ей четыре десятка... Я не крашусь, не малююсь, в рюмку не тянусь... а на нее без румян да сурьмы не взглянешь... Вот и пристает потому... Хоть бы ты, Петя, сказал, намекнул бы Качке самому. Фирлятевский испуганно отшатнулся. Заморгал редкими светлыми рес- ницами, страдальчески потирая лысеющий лоб: — Ох, батюшки! Уж и молвишь! Да разве я осмелюсь об сем доло- жить? Да ведь он меня в порошек, его превосходительство-то... Ушлет куда-