Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

з ы в а л ся язык у Колчака: он не видел в них своих, решительных и последователь- ных врагов». С переходом власти к Ревко- му, «все допросы, Ha4v ная со второго, производились уже от имени Советской, а не эсеро-меньшевистской власти». Допрос велся по заранее определенному плану. Комиссия имела в виду «дать пу- тем этого допроса историю не только са- мой колчаковщины в показаниях ее вер- ховного главы, не 1 и автобиографию са- мого Колчака». Замысел, как видим, был широко задуман, но выполнить его не уда- лось. «Угроза временного з а х в а та города (Иркутска) подоспевшими остатками кол- чаковских банд вынудили Ревком расстре- л я ть Колчака в ночь с 6 на 7 февраля вместо предполагавшейся его отправки после следствия на суд в Москву. Допрос поэтому оборвался там. где начиналась его самая существенная часть—колчаков- щина в собственном смысле, период дикта- туры Колчака, как «верховного прави- теля». Не дал же допрос «полной, исчерпываю- щей картины» и оборвался он только по- тому. что состав комиссии был в политиче- ском отношении крайне разношерстным. С юридической стороны допрос, быть может, велся правильно, но с революцион- ной точки зрения из рук вон плохо. Т ак и чувствуешь, что в состав комиссии вхо- д и ли юристы, а не революционеры, учиты- в ающие текущую боевую обстановку. В те- ч е н ие нескольких заседаний Колчак допра- шивался и давал показания о мало инте- ресных и хорошо известных ф а к т ах своей жи з н и, протекшей до революции. И поэто- му то допрос, как вполне правильно ха- рактеризует книгу автор предисловия, «дэл недурной авго-портрет Колчака, дал авго- историю возникновения колчаковской дик- татуры, дал ряд характернейших черт кол- чаковщины, но не дал полной, исчерпы- вающей истории и картины самой колча- ковщины». Всего было девять заседаний. На этих заседаниях Колчак рассказал, как он по- пал на Дальний Восток, о своих первых встречах с Ноксом, Вологодским, Гайда и др., о своих столкновениях с Семеновым, о причинах, побудивших его поехать в Сибирь, о своем отношении к поркам, рас- с т р е л ам и «мексиканским правам», вообще, о своем отношении к Директории, о своем вступлении в состав Директории в каче- с т ве военного министра, об условиях, при которых была об'явлена его диктатура, о высылке членов Директории и, наконец, о жестоком подавлении омского восстания '21-23 декабря, с которым связана «мекси- канская» расправа с так называемыми учредиловцами. Встретившись с Ноксом (дело было в Токио), Колчак сказал ему: «Организация в л а с ти в такое время, как теперь, возмож- на только при одном условии, что э та власть должна опираться на вооруженную силу, которая была бы в ее распоряжении. Этим самым и решается вопрос о власти». Передавая Следственной Комиссии свой разговор с Ноксом, Колчак о многом умал- чивает. Но из дальнейших строк становит- ся очевидным, что э та первая встреча бы- ла не спроста, э та первая встреча и послу- жила отправной, точкой для всей после- дующей деятельности Колчака. При первой встрече с Гайда, Колчак и с ним заводит разговор о форме власти. Коснувшись на допросе этой встречи, Колчак свою мысль о диктатуре вклады- вает в уста Гайды. Узнав, что Гайда от- рицательно относится к Директории, Кол- чак задает ему вопрос: «Какую власть при э т их условиях вы считали бы наилуч- шею?» Гайда ответил: «Я считаю, что в этом периоде и в э т их условиях может быть только военная диктатура». Тогда •Колчак внушительно заметил Гайде: «Военная диктатура прежде всего предпола- гает армию, на которую опирается дикта- тор, и. следовательно, это может быть власть только того лицэ, в распоряжении которого находится армия.. Для диктату- ры нужно прежде всего крупное военное имя, которому бы армия верила, которое она знала бы, и только и таких условиях э т о возможно». Колчак зондирует почву, чувствуя, что caw Гайда метит в диктаторы. Перед Следственной Комиссией Кол- чак категорически отрицал свое участие в подготовке переворота и вообще в подго- товке почвы к тому, чтобы сесть на дик- таторский престол. Когда после ареста Авксентьева и дру- гих члены сибирского правительства со- брались, на заседание для провозглашения вместо рухнувшей Директории новой влас- ти, «военного диктатора», то на этом за- седании присутствовал и Колчак. «Большинство членов Совета мини- стров,—говорит Колчак,—высказалось в том смысл?, что они предлагают мне принять эту должность. Тогда я считал своим дол- гом высказаться... надо прежде всего ста- раться без всякой ломки сохранить то, что уж-' существует и что оказалось удо- влетворител1ным. что не вызывает особен- ных возражений и сомнений, т. е. власть, существующую в лице верховного главно- командующего генерала Болдырева. Я гово- рил. что генерал Болдырев является вер- ховным главнокомандующим, что им орга- низован штаб и что при существующем отношении к генералу Болдыреву со сто- роны войск против него особых возраже ний не будет... Гораздо проще для армии и ее органов, чтобы осталось то лицо, ко- торое уже имелось, и хотя речь идет о моем назначении, но я должен сказать, что я—человек новый Власть должна опирать