Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

органах—таковы, что причиной смерти Федора Ульянова быть не могли. Означенные повреждения свежего происхождения и могли произойти во время борьбы при со- противлении (например, при аресте). Признаков насильственной смерти вскрытием и химическим исследованием не обнаружено. На предложенный следователю вопрос: мог ли описанный паралич сердца произойти вследствие нервного потрясения,— врачи ответили утвердительно. Изложенное мнение подписали доктора: Заборовский (пр.-доцент при кафедре судебной медицины Московского университета), Губерман (прозектор при Харьковской больнице), Синев (прозектор при Одесской больнице), Лиокумович (воен. врач), Ельяшевич, Брянцев и Браун («Восточное Обозрение» №2 61 от 29 ноября 1905 г.). Такое авторитетное свидетельство врачей, большинству которых обще- ство вполне доверяло, многих успокоило и примирило с мыслью: убийца братьев Винер умер от разрыва сердца, вследствие нервного потрясения... Но были и такие, кто не примирились с нею, несмотря на столь веско- научное свидетельство. И, действительно, значительно позже, только в 1906-1907 годах уда- лось установить настоящую правду, что врачи невольно совершили грубую ошибку и были введены в заблуждение своеобразным «искусством» невеже- ственных уголовных арестантов Забегая немного вперед, хочу закончить с судьбою убийцы, рассказать как он был убит. В 1907 году, когда я перед ссылкой отсиживал в иркутской тюрьме, мне приходилось в качестве старосты встречаться с «ответственными» представи- телями уголовного населения тюрьмы. Разговорились кач-то с одним из них о наших взаимоотношениях (они только что тогда начинали портиться, эти взаимоотношения между «политикой» и уголовными). Не помню как, но я перевел разговор на слухи о смерти убийцы братьев Винер. К этому времени у нас уже имелись сведение, чго Ульянов умер не от «разрыва сердца» без насилия. Мой собеседник оказался хорошо осведомленным в этом событии: сам • сидел тогда на том коридоре, где был найден убитым Ульянов,—и рассказал мне. следующее: «Привели к нам- в камеру супчика этого: парень веселый, здоровый. Огляделся, приладился на нарах, местечко себе устроил. Ребята поглядели на него, попринюхались: ничего, видать, блатной парнишка. То да се, дошло дело до раз_говора. Откуда, за что, почему? Парень носом вертит: — Да что, ребята, за жидов засыпался! — Как так? — Да так. Слыхали,—говорит,—про праздничек возле дома Кузнеца, возле забастовщиков? — Это, когда драчишка-то там была? — Ду! Ну, вот, припаяли меня. Об'являют: ты убил Винеров этих, жиде- нят, значит... Ну и забарабали! Haurif услыхали про это дело—виду никакого не подали. Которые по- солиднее, еще кой-о-чем порасспрошали парня. Вызнали у него, что могли, да в угол, на совет. А мы тогда, сам ' знаешь, всей душой за забастовщиков были. По пер- вости мы так полагали: добьетесь вы свободы, значит, будет она для всех, значит, и для нас... Конечно, вышло оно по-другому. Ну, да дело не в этом... Так, значит посоветовались которые постарше, посолиднее, потом устроили так, чтоб парень этот из камеры в коридор вышел, а чтоб иные не рыпались, не совались—отвлекли их кой-чем-.