Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

где-то обвинением еврейской самообороны, что в ее среде, имеются лица с уголовным прошлым, но, получив справедливую и резкую отповедь со стороны руководителей этой самообороны, принужден был прикусить язык. И так как клевета и инсинуации не действовали, то пущены были в ход более внушительные и как будто верные средства: нож и револьвер. Дружинников, как я упоминал уже, подстерегали' и старались изби- вать поодиночке, втихомолку, за ними охотились. «Кошево'чники» не. были только грабителями, они были связаны с орга- низаторами черной сотни и получали, повидимому, от них соответствующие указания. Они устраивали 1 совещания, на которых разрабатывали планы рас- правы с революционерами и дружинниками, планы терроризирования насе- ления. В разгар «кошевочного движения», когда грабители и хулиганы особен- но распоясались, дружины производили несколько раз широкие, ночные обла- вы, дававшие очень хорошие результаты: хулиганы после таких облав, когда их беспощадно расстреливали, если они не останавливались с поднятыми вверх руками (а они никогда не останавливались, предпочитая получить пулю в спину), на несколько дней исчезали, прятались в своих районах. Однажды такая облава, здорово присмирившая хулиганов, обошлась нам очень дорого: мы потеряли хорошего товарища. В ночь на 11-е декабря решено было произвести такую широкую обла- ву. По городу пошли усиленные патрули дружинников, на штабных квартирах были оставлены сильные резервы. Часов в 7-8 вечера по тревоге резервы экстренно были вызваны на Б.-Блиновскую ул., где что-то произошло. В - 0-15 минут весь квартал был оцеплен дружинниками и тут выяснилось, что случилось. Патруль эсеровской дружины, обходя свой участок, заметил промчав- шуюся мимо него кошеву. Несмотря на окрики, кошеза прокатила дальше и не надолго скрылась из виду. Но через несколько минут патруль заметил ее, уже без седоков, возле грязненькой незаметной квасной лавчонки по Б.-Бли- новской улице. Патруль (человек 5) остановился у заиндевелых стеклянных дверей лавчонки и част^ его, а в том числе тов. Б. Сапожников, вошли во внутрь. В лавчонке, было накурено, туманно и многолюдно. Тов. Сапожников спросил: — Кто тут сейчас под'ехал на коне? Присутствующие оглянулись на него, кто-то недружелюбно и задирчиво сказал: — А ты кто такой? — Я дружинник,—спокойно ответил тов. Сапожников.—Патруль!.. К Сапожникову после такого ответа кинулись несколько человек, его чем-то ударили, свалили с ног. Бывшие с тов. Сапожниковым другие дружинники распахнули двери, попятились немного назад и, когда увидели, что Сапожников упал, открыли стрельбу по хулиганам. Огонь в квасной вспыхнул и погас. Из квасной затре- щали выстрелы. Кто-то из патруля кинулся сигнализировать тревогу. Когда квартал был оцеплен и дружинники вошли в квасную и осветили ее, то у порога был поднят смертельно раненый тов. Сапожников, а в глубине квасной наткнулись на труп одного из хулиганов; дальше во дворе валялся еще один. Никого больше в квасной не было: ни гостей, ни хозяев.