Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

Торговцев призываю открывать свои, против воли закрытые заведения; про- изводство злонамеренными лицами каких-либо насилий допущено не будет. Призываю также жителей не придавать веры разбрасываемым по городу пре- ступным л и с т к а м - -в них правды нет. Я выжидаю,—заключил Кутайсов свою прокламацию,- с применением крутых мер для водворения спокойного течения жизни в гор. Иркутске потому, - то дорожу жизнью и материальным благосостоянием населения»... Но, как видно, генерал-губернатор немного запоздал со своим приказом. к населению «приступить к обычным своим занятиям»: стачечный комитет, располагавший типографией (а у генерал-губернатора типография «Губерн- ских Ведомостей» бастовала), еще 19-го октября призвал к прекращению за- бастовки. И, таким образом, Кутайсов совсем напрасно. 21-го октября сотрясал воздух. Но угрозы применить «крутые меры», внесли некоторую сумятицу в колеблющуюся часть населения, тем более, что. аресты по городу не. прекра- щались. И неизвестно, по какому поводу и в какой форме привел бы Кутай- сов и его подручные свою угрозу в исполнение, еслиб утром 21-го октября в городе не появился и не пошел бы по рукам телеграфный циркуляр Сибирской жел. дороги, в котором! помещен был текст манифеста. Многие, отнеслись к этому циркуляру с доверием и, сломя голову, поскакали на извозчиках раз- носить неожиданную радостную весть. Наиболее экспансивные бежали, еха- ли по улицам с криками: «Конституция! Конституция!».-.. Но было много скептиков, отрицавших возможность появления такого манифеста и сомне- вавшихся в его подлинности. Наконец, была значительная часть населения— наиболее сознательная и демократическая, которая расценивала очень низко «милости, дарованные манифестом», и очень охлаждавшая неуемную радость первых. За раз'яснениями—правда-ли, что получен какой-то манифест, или это чья-то мистификация,—целый день толпы жителей стекались к Общественному собранию, где в те дни бывали перманентные митинги и можно было всегда найти кого-нибудь из руководителей забастовочного движения. Но здесь ни- чего достоверного сказать не могли. Характерную для определения тогдашних настроений сценку приводит «Восточное. Обозрение» (№ 250 от 11-го ноября за 1905 г.). «Надежды, - пишет газета, сменялись сомнениями. Последние особенно увеличи- лись после того, как полициймейстер Никольский заявил собравшимся, что в губерн- ской типографии печатается «опровержение» манифеста. — Я сам, господа,— сказал Никольский,—поверил было манифесту. Сегодня утром приезжает ко мне Бырдин (начальник заб. жанд. Управления), показывает мне телеграмму. Прочитали мы ее, обнялись и поцеловались... — Ха!. ха!.. ха!..—вырвалось из сотни грудей. — Да что же вы, господа, смеетесь? Я думаю, всякому хочется жить по-чело- вечески,—обиделся полициймейстер». «Опровержение» манифеста, действительно, в этот же день появилось в виде коротенького об'явления г. начальника края (генерал-губернатора Кутайсова) следующего содержания: «По городу распространяются слухи о появлении какого-то манифеста. Считаю долгом известить население, что лично я ничего подобного не получал по самой простой причине, что телеграфное сообщение между Иркутском и С.-Петербургом ие восстановлено. Прошу жителей города не верить никаким слухам, не исходящим нз официального источника». Но жители все-таки, вопреки этому опровержению, верили... Ведь вот, поверили было даже такие, как полициймейстер Никольский и жандарм Бырдин! 21-го октября город зажил оживленною жизнью: после перерыва с 16-го октября вышли обе газеты («Восточное Обозрение» и официальные «Иркут-