Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

и недомолвки неспроста. В камерах у нас кипело и бурлило. Режим сразу по- шел к чорту, тюремная конституция дрогнула. Ночь на 22-е октября мы проспали тревожно. Утром администрация пришла на поверку торжественная, подтянутая, праздничная. Мы вцепились в помощника и надзирателей. Они слабо отнекивались, но потом не выдержали и сказали, что в городе, действительно, получен манифест с «милостями». В обед нас стали поодиночке вызывать в контору: —С вещами!.. Дохнуло свободой, волей. Наспех, торопливо связав, скомкав свои вещи, мы потянулись один за другим, громко сговариваясь: — Товарищи, дожидайтесь у тюремных ворот!.. Пойдем из тюрьмы все вместе! В конторе никаких задержек, никаких формальностей не было. У кого были небольшие деньги, отдавали распоряжение, чтоб их употребили в общий арестантский котел. Когда мы подошли к заветным тюремным воротам, к нам донесся шум и гам: по ту сторону тюремных ворот нас ждала огромная тол- па свободных граждан. С криками «ура» каждого из нас подхватывали на руки, целовали, выносили на улицу. Рассовав вещи, с тюремным запахом и ви- дом мы отправились, сопровождаемые толпою, в Общественное собрание, где был назначен первый свободный митинг, и где нас ждали. Музыка, речи, шумные приветствия. Было весело и празднично... 6. Манифест. Манифест 17-го октября добрался до Иркутска с большими трудностями. Всеобщая забастовка постановлением об'единенного стачечного и ра- бочего комитета еще вечером 19-го октября об'явлена была с 20-го октября прекращенной. Работы понемногу возобновились, но жизнь была взбало- мучена, кругом было возбуждение, шли митинги, собрания; революционные организации (с.-д. и с.-р.) мобилизовали силы, выпускали тысячи проклама- ций с призывом к борьбе, за экономическое и политическое освобождение. Были выброшены и громко разносились, находя живой отклик в трудовых массах, лозунги: «Учредительное Собрание!», «Восьмичасовой рабочий день». «Долой самодержавие!» Власти и темные реакционные силы тоже копошились. Духовенство, воз- главляемое архиереем Тихоном, ректором семинарии и такими густопсовыми черносотенцами-попами, как Федор Верномудров, изощрялись на страницах «Епархиальных Ведомостей» в насаждении православия, самодержавия и чер- носотенного порядка. Работало в этом же направлении «братство святителя Иннокентия», устраивавшее «собеседования» и выпускавшее свои листовки. Страсти кипели. Генерал-губернатор гр. Кутайсов также занимался ли- тературным творчеством. 21-го октября он разразился следующим об'явлением, датированным 20-го октября: «В последние дни состоялось несколько противозаконных собраний, на кото- рых произносились преступные речи и раздавались призывы к неповиновению властям. Предупреждаю, что впредь такие сборища, где бы они не происходили* будут разгоняться силой, и участники их арестовываться. Власть располагает си- лами, достаточными для подавления всяких уличных беспорядков и для ограждения порядка и безопасности в городе, а потому население может спокойно приступить к обычным своим занятиям.