Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

Сначала мы оторопели. Потом некоторые из нас рассмеялись. Но сразу же -все сообразили, что действовать надо немедленно же, не давая тюремной администрации времени опомниться. В камере, у стены и посредине тянулись ряды нар. Мы быстро вывороти- ли несколько досок и стали дуть ими в дверь. Надзиратель, прибежавший на грохот и крик, поглядел в форточку и отпрянул. Мы приостановили свою «фи- зическую обструкцию» и вступили в переговоры с надзирателем: — Вызывайте Зайцева! — Он уже уехал... —• Смотрителя, помощника, вообще начальство!.. — А вы не шумите и не портите казенное имущество!.. — Ну, живо! давайте сюда начальство, а то все нары выворотим!.. Надзиратель ушел за начальством. В камере было холодно. Мы захватили с собой мало постельных принад- лежностей: ведь почти всех нас взяли не из дома, а из чужой квартиры. Осо- бенно донимали разбитые окна, откуда дуло, как из трубы. Печь оказалась нетоп ленной: — Ну и сволочи!..—ругались у нас.—Не могли хорошенько пригото- виться к гостям. Пришел помощник смотрителя. А через час у нас в камере было уже сравнительно удобно и тепло. Правда, печи сначала немного дымили, но потом все обошлось. Мы устраива- лись хозяйственно: впереди была полная неизвестность. Особенно волновал вопрос:—как там, в .городе? Неужели в это самое, время погромщики уже де- лают свое дело? Последнее выяснилось часа через два, когда прибыла новая партия аре- стованных. Мы узнали, что в городе все спокойно. К вечеру население нашей камеры утроилось. На утро иркутская тюрь- ма увидела в своих стенах небывалую публику: адвокаты, инженеры, врачи. На нарах замелькали портпледы, изящные сак-вояжики, запахло духами. Не- привычные арестанты морщились, кряхтели: нужно было на каждом шагу опасаться грязи, пыли; на нарак, несмотря на принесенные с собою тюфя- ки, было жестко спать; спали вряд, тесно сбившись один к другому: негигие- нично, непривычно; воздух в камере был густой, арестантский: ржаная «пай- ка», прокислая капуста, затхлая известка и следы грязных тел, ничем не убиваемый человеческий дух. Мы, молодежь—революционная, неугомонная, быстро привыкающая ко всяким невзгодам и условиям жизни молодежь—оказались в меньшинстве. Почтенные либералы, для острастки и ради охлаждения либерального пыла взятые под жабры, могли, еслиб умели и были способны, установить свой ка- мерный режим—и тогда нам, нашим тюремным вольностям, о которых мы сразу же возмечтали,—была бы крышка. Мы пошли натиском на наших крахмально- одеколонных сокамерников и кликнули клич: — Организация! Нужно организовать тюремный коллектив! И не успели солидные адвокаты, искушенные во всяческих «правах», охнуть, как мы уже осуществили первое наше право: пользуясь тюремным опытом тех из нас, кто уже был раньше знаком со «кусом тюремной балан- ды, мы выдвинули из своей среды старосту, поручили ему разработать ка- мерную «конституцию» и взяли всю полноту власти, таким, образом, в свои руки.