Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

— Сколь вони принес с собой сей поп! Кто с чернью якшается, сам подлым духом грязи ее и невежества заражен бывает... Любезный Иван Петрович, потом потрудитесь запах сей истребить... А пока, терпением во- оружась, прочтем сей рапорт... Поп зело грамотен и, чаю, мы разберемся. За окном робко и бледно зацветала сирень... На площади ленивый и жаркий ветер вскручивал пыль. В пронзенной солнцем голубени тихо плыли белоперые облачка. Главный секретарь повернулся спиной к окну и читал, брюзгливо то- пыря губы, так как бумага рапорта смялась в поповском кармане и изрядно пропахла дешевым табаком, чем сладко баловал свой мясистый нос поп Ананий. «...Крестьяне заводские живут, яко в языческом состоянии. Сколь умиляются сердцем сии нещастные, слыша слово божие! «Но сказать надобно, что всяческие пороки, любостяжание, непо- корство, скупость для господа, а паче всего блуд, мерзостно и без- божно себя проявляют. Сие видел я воочию, что и поясняю виденным мною... «Сия девка Федосья Мареева Осипова-дочь, возревновав соблудшего с ней ране Алексея Полуягина к жене его законной Арине, сию последнюю подстерегла в огороде, напала на сию, Арину сказаемо, и, страшные урод- ства на лицо ее нанеся ножом, скрылась неведомо куда. Арина же, жена Полуягина, живой останется, токмо из'яны на лице ее и один выколотый глаз страсть из себя являют. «Вся семья оной девки Федосьи Осиповой преступна, развращенна и господом отменно наказана.—Сестра оной Федосьи—Аксинья, будучи ули- чена во блуде, созналась в сем, но, штрафа установленного платить не же- лая, на наказание плетьми согласилась, хотя упредить надобно, что доста- ток лишний ввиде коровки молодой—первотелка сия девка имела. «Испытав внушение, легкое весьма, всего 1 в несколько прикоснове- н^ев лозой, сия девка, в наказание за жадность свою, мертвым младенцем мужеска пола разрешилась и на другой день померла. Мать же ее, старуха, лет коей 51, что дщери своей во блуде ее потворствовала, увидя плоды сии^ главой помешалась, И своего, хоть и малого, но все же разума, безвозврат- но лишилась. Сия старуха все свое поведение в полном непотребстве пока- зала: не пускала меня, священнослужителя, в дом свой, оскорбила сан мой, «разбойником» меня назвав. Потом плюясь, на господа и начальство хулу изрытая, бросилась оная старуха в лес, где и пропала-бы, ежели-бы на утро не нашли ее повесившейся, видимо, своими же руками сию позорную кон- чину себе уготовала. «Смятенные поселяне зрили, страхом и смирением обуяны, вид божье- го гнева и указание перста господня, елико три упокойника в одном доме не всегда сразу случается. «И что получили сии жестоковыйные и непотребные люди? Се перст божий: коровку-первотелку староста Лисягин (единой твердой в вере) мне же за мои заботы и требы предложил, что я с чистой душой, как должное, принял. От сей же семьи остался сын-уродец (о, карающая рука господня!), коему лет 25, и оный тоже в гроб глядит. Посему мною, купно со старостой Лисягиным, все имущество их было переписано, ибо надеяться надобно 1 на семьи всей вымирание. Чаятельно мне, не худо я сие учреждение устроил,