Сибирские огни, 1925, № 4 — 5

Спутница достала вареник, взяла половину его в рот. — Милко, ешь!.. Он откусил половину вареника и сорвал попутный поцелуй. — Чо ни улизнуть то?., перепились все у нас, отец спит дома, брат- ко куда-то уплелся, мать к Мишихе ушла по опару, а у меня уж Серко заседланный стоял в сеннике... живо на улицу—и пошел. Черная краска ночи лилась на землю. Они ехали по густому пих- тачу в гору, на первый перевал. Дорогу вперед указывала белая лысина. Большебородые обитатели долин ожидают конец. Неуверенно гово- рят об этом—ждут, что скажет Конон Лукич. Конон Лукич на зубок пи- сание знает. Раньше с австрийским попом беседовал, и хотя поп под конец громко смеялся, все же Конон Лукич считал себя победителем. У Конона писание в крепких кожаных переплетах. От родителя дос- тались книги. Правильные книги, до-никоновские, гусиным пером писа- ные. IX. На м'асленице Конон Лукич в моленной со стариками, старухами разговаривал, писание читал. На столе, покрытом скатертью, апокалепсис толстый, трех толкователей, в кожаном переплете лежит. Конон мозо- пит по строкам пальцем указательным. —• И он сотворил тако: всем малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на одесную руку их или чело их и никомужды нельзя будет ни продати, ни купити, токмо нося- щим начертание или имя зверя или число имени его. Конон поднял глаза, посмотрел на всех сквозь старые, замусолен- ные очки. В углу девяностолетняя Дарья подтолкнула соседку Милодору. — Клеймо клась будут... — Но, но, чую я,—ответила Милодора и шопотом исусову молитву сотворила. Кто-то из мужиков сказал: — Читай, Конон Лукич, другого толкователя, как он растолкует. Панкратий перебил: — Чо уж, старики, дожили видно до краюшку, до саминькова. Вон онамедни ездил я в деревню-ту, дак слышал там де-то уж скота всего собирали и печать клали, которой на лоб, которой на хвост, которой на гриву. Деньги, виш, ишшо давали на заклейменных-то. Сказали: ведите скота на осмотру, а сами отметки давай ему ставить. — Лестию, да неправдою подойдет он, антихрист-то,—сказал Конон Лукич. За печкой зашептали исусову молитву. — С краю скота, а туто-ка и народ клеймить станут. — Омельянушко лысый посоветовал. — Уехать бы куды отселева, старики!... Вот прежде было гонение на веру истинную, сюда пришли наши отцы, нихто не знал, на моих памя- тях ишшо никто не знал. Житье-то было!.. — Куды от врага человеческого уедешь, он ноне по всей вселенной. Последни деньки доживам. Триста лет уже, как пророки-антихристки ходят по земле, с того времени, колды гонение на церковь христову на- чалось. Царство его преуготовано, нацарится скоро враг рода человече- ского,—говорил Конон.