Сибирские огни, 1925, № 3

ма— «бежать з а долей». Шел Степан, сам не чувствуя своих шагов, до того были они легки, да и все тело, каждую жилку его будто- заполняла горячая мечта о беглом приволье, та, что врывается в теплынь, в зудя­ щее от неспроворенного устатка тело бергала. Теперь, глядя на это родное, маленькое, еще полудетское лицо, ду­ мал Степан с горьким упорством, что ничего ей сказать нельзя. — «Проста очень, обносками нарядными, теплотой набалована. Вы­ даст почем зря... выболтает... Молить начнет, расплачется». Сжало сердце, ущипнуло жалостью. Но выпрямил грудь и снял с плеч ее дрожащие руки. — Ну, я пойду пока, родненька... — Степа, узнают ведь... опять по спине получишь.,. Степушка, и что к ты с ими спутался?.. Ей богу, нет моего терпенья! Возьму и скажу самой, чтоб дома тебя... И—испуганно прикусила язык. Над ней склонилось дико-схмуренное лицо, жаркое от гневного румянца, неузнаваемое. До боли сжал ее пальцы: — Ш... ш! Нишкни!.. Ни слова единого, не смей!.. Меня загубишь, людей под кнуты... Молчи! Скажешь... ух! Люба, родная мне, а убью, как собаку! Целуя торопно ее налитые тяжелыми слезами глаза, шептал в горя­ чем отчаянии: — Ты чо знаешь-то? Птица в клетке! Кормушечка мало-мало есть, вот и все тебе... Эх, отче ты не девка-чумичка? Не сердись, ну, ну! Ны­ не в последний, распоследний раз пойду на гору... Вот те крест! Боле хо ­ дить не буду. — Правда, Степушка? Не пойдешь? — Ну, Фома неверомый. Сказал, значит так и есть. За эти дни привык ей лгать спокойно, стойко. Сегодня вправду по­ следний сбор у Катьки, чтобы окончательно сговориться. Сеньча, важный и спокойный, пересчитал всех. — Двадцать четыре. Ты, Стег.ан, двадцать пятый. Ну, робята, слухай... Завтра пятница, а в субботу, как пошабашим... Все кивнули... Во взглядах пробежала искра. — Набросимся мы кой хто на лесосеку... оттуда по-вечору на змеино­ горскую дорогу. Опят общий, торжественный кивок. Аким Серяков спросил робко, чуть дрожащим голосом, поглядывая на серьезные сосредоточенные лица: — Знать, робятушки, с нами вить солдатня пойдет? Как с ними быть-то?.. Пристрелит. Лицо Сеньчи исказилось злой гримасой: — Ишь, щенячья порода! Скулишь? Трусу праздновать хошь? Ну-дык оставайся, погибай, игде опять... Марей поддержал Акима. Обводя всех спокойным своим ввглядом, сказал строго: — Дык вить он верно—как с солдатней-то? Люди-люди, а всеж в сторожа нам приставлены. Степан сказал, возбужденно дыша: — А им руки укоротить придется... Оружье-ж взять себе—сгодится... Порешили обо всем. Тем, кто в заводе работает, забубнят ко все­ нощной колоколами соборными, итти на гору.