Сибирские огни, 1925, № 3

Марья Николаевна звонко расхохоталась от комплиментов галантно­ го лекаря. Гаврила Семеныч, возвратившись домой, застал жену веселой и бодрой в беседе с лекарем. Веселость же и бодрость почувствовала Марья Николаевна от ново­ сти, которую передал ей француз. Оказалось, что дочка обербергмейсте- ра кривобока и спасается только железными костями в корсете. Услуж­ ливый француз, «зная дружбу ее превосходительства с горным ревизо­ ром, не преминул», встретясь с последним сегодня утром в заводе, «тон­ ко намекнуть в разговоре о несчастной дочке обербергмейстера», кото ­ рая никак не может поднять искривленного своего бока, отчего фигура ее «в природном виде» напоминает «сохнущую виноградную лозу, с коей плоды сняты». По всем приметам выходило, что красивый повеса вновь вернется к отцветающим, но еще довольно пленительным прелестям супруги кавале­ ра Качки. Марья Николаевна на радостях оставила француза обедать. Чуть захмелев и осторожно втягивая ноздрей душистый табак Гав­ рилы Семеныча, лекарь продолжал с хозяином начатый за обедом разго­ вор, при чем лекарь испытывал и теперь всегдашнее свое неослабевающе­ хвастливое чувство от того, что Гаврила Семеныч, «большой русский ба­ рин», говорит на его, лекаря m-r Picardot, родном языке, а не на рус­ ском. — Ну так к а кж е ,—спрашивал Гаврила Семеныч,—вправду мастеро­ вые оказались больны? Речь шла о Бобровском затоне, где от плохой воды, сырых и хо­ лодных бараков, развилась среди зимы лихорадка и кровавый понос1). По словам лекаря, выходило—сущие пустяки, при чем француз все­ цело винил неосмотрительных мастеровых, что «за пищей не следят, а также и за чистотой одежды и жилья», и к тому же—все до единого они «притворщики и готовы валяться на постели, чтобы не работать для поль­ зы своего государя». Хотя и не один раз заявлялось, что в затоне гуля­ ет хворь, он, m-г Picardot, главный госпитальный эскулап, знал в чем дело, и утверждал, что все это чепуха. Так и оказалось: когда подлекарь поехал туда с медикаментами, больных оказалось только... ДЕа человека. Закончив свой рассказ, лекарь помотал головой, и тонкая косица его парика запрыгала по худой спине с зыдающимися лопатками. — Oh, je sois bien ces gens-la! Ils sont paresseux, comme les ours en hiver! II faut le s ten ir comm e ga... void... И, сжав крепко кулак, потряс им перед своим курносым носом, где плохо сидели очки. Гаврила Семеныч поморщился: даже косвенных советов он не выно­ сил. Сказал сухо по-русски: — Знаем сие и мы, батюшка мой! Без церемонии зевнув, сощелкав челюстями—француз начинал уто­ млять его своей болтовней,—вынул из бокового кармана золотой, мигнул лекарю, положил монету на его сухую, сморщенную ладонь, слегка хлоп­ нул'по ней своей и, легонько повернув француза за плечо, сказал с брю­ згливой улыбкой: ]) Явление обычное в то зремя для Бобровского затона, где рабочие находи­ лись в ужасающих условиях. При полнейшем почти невнимании заводских властей рабочее массами умирали.