Сибирские огни, 1925, № 3

под закопченным потолком. Пили они много, сорили деньгами. Хватали волосатыми руками Катьку з а плечи, за бока. — И-э-э-х... куб-бышечка-а! Один из них, уже с сединой в бороде, густобровый, пригоршню се- ребрушек вывалил с красной ладони в чарку и крепко обхватил Катьку. Молодой мастеровой раньше набросал медяков, серебра не водилось. Закусил ярко-красную губу, еще не успевшую отцвесть и заблекнуть в кислом и едком дыме завода Барнаульского, и крикнул Катьке: — Стерва-а... я вить первый дал!... Она не обиделась, обернулась назад и мигнула: — Ему з а серебро первому.. А твой черед придет... Ты и за ме­ дянки хорош парень... Чо поделашь? Я—онна, а других девок нихто не берет... видно, всем люба... Торговые рассказывали про дальние Катунские берега, прищелкива­ ли языками, считали на пальцах, сколько шкур и мяса купили у охотни- ков-калмыков. Сеньча Кукарев, напряженно вглядываясь в их мутные от вина гла­ за, некоторые слова будто пропускал мимо ушей, как ненужные, за дру­ гие схватывался, переспрашивал хрипло: — Баешь, в Бухтарме ни онного солдата нету? — Ху! Солдаты! Куда-ты тамо? Тамо, брат, Китай-страна—рукой по­ дать. Степи тамо ху-у... ветер гулят... Жарко дышащие груди крепко приникали к столу, все напряженней и острей становились взгляды, пьяная дрема сползала с лиц, меньше при- ‘ губливали, слушали, некоторые приставя к уху заскорузлую руку, другой утихомиривая гулкий, бешеный ток сердца, спрашивали, скупо вкладыва­ ли слова, будто каждое надо было взвесить и провести как можно ско­ рее из вихря взбудораженных мыслей: — На Бухтарме хлеб-ат сеют? — Земли-то там, брат, сколь хто хошь. — А казаки-те туды не рыскают? Торговые отмахивались хохоча: Далища-ж! Китай—рукой подать от Бухтармы... Сей себе, охоться, хошь золото копать—копай... Сам себе хозяин... Сеньча, впиваясь худыми пальцами в край стола и сосредоточенно двигая бровями, высчитывал что-то в уме: — А как тамо... нащет лесу? — Для ча те лес-от? Сеньча даже перевернулся: — Гля ча? Избенку к примеру обладить., для скотины, опять жа... — Лесу-то? Ху! в Бухтарме все-е есть, чо хошь... И лес, и пашня, и зверь, и золото... и...и...токмо рук не жалей!.. Вырвался обширный, как ветровый хлёст, вздох напряженных грудей. — Бухтарма-а-а! Сеньча, сторожливо полузакрывая глаза, приглушенно спросил: Н-ну... а слыхивали... народ-ат туды—на Бухтарму-ташибко бежит?.. Торговой с размаху опустил руку на острое плечо Сеньчи: — Народ-ат? Б-беж-жи-ит!.. На Бухтарме все, как все онно хозя- ва... Ху! Да подь на Катунь подальше, тамо беглых сколь хошь... Торговые—понимающе мигнули, раскатываясь дребежжащим смехом: „Сиб. Огн«“ Л 3. 1925 г.