Сибирские огни, 1925, № 3

де моды ныне больше английские по причине якобинства Франции. Ан­ глийские моды!.. Посуди, сестрица сама, где в них отрада для души: гру­ бость и грубость. Сколь мерзки мне все сии Робеспьеры и вся сия де­ монская зараза!.. Нот никаких новых кет, все пробавляемся теми, что у m -г P a lap ra t1) к водевилям приложены. Очень хороши: весело и остро­ умно. Мы намедни разучили с Владимиром Никитичем Trois g a s c on s2)' и весьма удачно. Ах, сестрица, n ‘eleve pas ta petite soeu r d ‘etre prudente! Notre vieux Bonhomme ne soup conn e rien3), и мы с Вольдемаром (я уже наме­ кала тебе в прошлый раз) смотрим невинно, яко младенцы. О, Lise! ты недаром наставницей моей была!.. Ах, сестрица, уж и скука же здесь! Но Гаврил Семеныч утешает меня тем, что здесь я «первая барыня», comm e cela vous p l a i t 4) Чуть- не забыла, батюшки! Пришлю тебе с оказией денег, потрудись мне лент выбрать самого последнего вкуса для шляпок весенних. Да какие еще са­ моновейшие романы появились—пришли, умоляю! Наша Веринька весьма мастерица их читать, хотя она, по наиглубочайшему убеждению души моей, очень упрямое, неблагодарное существо. Живет у нас, как родная, кушает з а одним почти столом, все мои держаные платья носит, обучена по-французски, к музыке, тоже, а все смотрит волченком, неулыба, тихоня.. Сколь черство сердце народа нашего! Здесь все по-старому. Шумит и воет завод Барнаульской, добывает богатства для великого нашего отечества. Продухция у завода благо­ приятная ныне. Ты не думай, сестрица, я кое-что в делах сих смыслю, ежели я супруга главного начальника. Ах, еще про важное сообщу. Сюда назначен новый начальник Ко- лыванско-Вознесенского гарнизона, майор Сергей Тучков, cavalier brilliant, comme Marc paien! 5). Майор считает, что только со мной имеет он истинное наслаждение в разговорах. Еще спрошу: ставят ли ныне в свете интермедии? Пиши, умоляю, жестокосердны вы, votre altesse! Верно надоело уже тебе читать: торопишь­ ся куда-нибудь или моды куда смотреть. Heu reuse, heureuse!0). Пиши скорее, молю. Целую наикрепчайше. Твоя сестра любящая Мария Качка». Белой, пухлой рукой разгладила голубой лист, вложила в конверт с коронкой и голубком. Над колеблющимися языками пламени трехсвеч­ ного шандала подержала сургуч и приложила серебряную печатку. Отвалилась на мягкую спинку кресла, пощекотала круглую, еще по молодому тугую щеку нежным концом гусиного пера, вздохнула боль­ шой грудью, стесненной корсетом, и воззвала томно: — Веринька... Тихий голос из дверей: — Я тут. -— Поди же сюда, ну! Веринька, ходит быстро, чуть пристукивая каблучками. При свечах тон­ кое ее лицо с детски острым подбородком кажется еще бледнее. Надо ') Палапрат—автор многих салонных комедий и водевилей в XVIII веке. 2) Три гасконца—модна? песенка. 3) Не учи меня быть осторожной. Наш старый проста­ чек ничего не подозревает. *) Как это тебе нравится? 5) Блестящий кавалер, как Марс языческий, Счастливая, счастливая!