Сибирские огни, 1925, № 3

Скромно сел, обмахивая веером красное лицо. Марья Николаевна, отодвигая хрустальную тарелочку с доеденным мороженным, вскрикнула пылко: — Ах, сколь прекрасно! И наградила любовника обещающим взглядом. Гаврила Семеныч, тайком растегивая нижнюю пуговицу жилета, бла • женно вздохнул: — О, скольон наш родной, Гаврила Семеныч, наш несравненный пиита! У двери же жалась худенькая , девичья фигурка с остывающим страхом в синих глазах. Гаврила Семеныч, мельком глянув на бледную хмурость девичьего лица, бросил ей недовольно: — Ну... а ты что? Господи, все дуется, как мышь на крупу. Вспомнил сегодняшний случай со Степаном, хотел сказать что-то строже и резче, но подумал вдруг, что приглашен сегодня вечером на бостон к обербергмейстеру1). У обербергмейстера в карточные вечера чудный пунш и великолепное заливное из осетрины нарымской. Гаврила Семеныч поэтому совсем повеселел и даже затянул дребезжащим бари- тонцем: «Wer den Rom trinckt, Der ist imme r glucklich!»2). Ремонтных дел мастер, круглотелый, низенький, в светло-горохового цвета чистеньком меховом архалучке, точь в точь новешенький пивной боченок,—ремонтных дел мастер Репьев возмущенно пучил спрятавшие­ ся в пухлых щеках рысьи глазки, отдувая маслянисто-толстые губы, те­ ребил редкую мочально-вислую бороденку, порывался кричать, спорить и грозно сжимал волосатый краснокожий кулак: — Ш... ш... вы!. Ш... ш!.. говорю... Сво-ло-очь!.. Мать вашу... Жалобить- ся буду... что машетесь, дьяволы?.. Пойдете вот работать и все тут... что хайло дерете?., чо? Марш! Ну-ка-сь! Толпа вдруг взвыла стонущим злобным смехом. Выбросила вверх десятки темных кулаков, с заветренной истрескавшейся кожей, где в трещины и ссадины непромывно и навечно черными змейками залегла грязь—выбросила вслед з а кулаками взлохмаченные, редко знающие гре­ бень головы, черные, светловолосые, сивые, совсем седые... В морозном воздухе рвались голоса: — Дьявол широкопасто-ой! — Не пойдем на плотину, сукин сын! — Не пойдем...не таковски! — Подавай деньги! — Вер-р-на-а! Подавай плату! — Язва-а, паскуда жирная! Репьев брызгал слюной, затопал ногами в высоких сапогах на меху с оторочкой барашковой сбоку: — Дадено в два дня, вить обалдели вы?.. Я ведь подряд взял через два дня все изладить!.. Аль подвести меня охота?.. ‘) Обербергмейстер—главный горный начальник, вторая административная сту­ пень на Колывано-Вознесенских заводах. Каждый обербергмейстер имел свой район Павловский. Берский, и т. д. 2) Кто пьет ром, тот всегда счастлив!