Сибирские огни, 1925, № 3

портновской работе, он, во время пребывания в Петровском остроге, чи­ тал лекции по высшей математике для заключенных и в то же время от­ личался,как вдохновенный поэт, писавший замысловатые басни и прекрас­ но переводивший стихами, а силу его логики признавали даже его про­ тивники в многочисленных спорах во время заключения, в частности—в спорах о происхождении человеческого слова. Но он выделялся не толь­ ко, как образованный и деловой человек: все его знавшие единодушно отмечают его стремление быть полезным всем окружающим, без различия их звания и общественного положения, как внутри острога, так и за его стенами. —Исполненный любви к ближним,—говорит хорошо его знавший д е ­ кабрист Розен,—он был всем доволен, услужлив, всегда покоен и терпе­ лив, был снисходителен к другим и строг только к самому себе. Чем он жил в Красноярске, мы не знаем, но, судя по тому, что в последующие годы в Тобольске он пользовался, наряду с другими «госу­ дарственными преступниками», не получавшими пособия от родных, ка­ зенным пособием и «беспрерывными трудами то на пользу города, то для частных лиц снискивал себе пропитание»,—можно думать, что и в Красно­ ярске он получал пособие и имел случайные заработки, удовлетворявшие его скромным потребностям. Несомненно,что человек с таким образованием и с такой душой,од- новремено сильной в невзгодах и мягкой к людям, должен был пользо­ ваться симпатиями окружающих, и действительно, его любили везде, где ему случалось проживать: и на каторге, что подтверждают все товарищи, и в Верхоленске, и в Тобольске. Судя по тому, что он помогал бедным и в Верхоленске до Красноярска, и в Тобольске после, надо думать, что и здесь он был активным участником жизни и что бедные и больные и здесь пользовались его вниманием и нежною заботливостью. В то же время, человек образованный и неоценимый собеседник (по словам Шен- рока), он был принят в высшем красноярском обществе например, Бе­ ляев упоминает, что он устроил для гарнизона солнечные часы, которыми офицеры вначале не умели пользоваться. Однако, особенно он сблизился только с присланными в Красноярск позднее Фонвизиными, с которыми он сходился в наклонности к тихим наслаждениям тесного кружка (Шенрок). Стремление к свободе у него всегда сохранялось живо, несмотря на ссылку и каторгу, и в одной из своих поздних басен—«Брага» он пишет, как брага, крепко заткнутая в боченке, разорвала обручи и вытекла, и прибавляет нравоучение: «А если бы крестьянин был умней, И сколько надобно, дал браге бы свободы, И сам бы с брагой был для праздничных он дней,— И бочки разрывать не довелось бы ей. Свое всегда возьмет закон природы. Но, конечно, в николаевское время эта басня не могла быть напе­ чатана. В конце 1831 г. прибыл из Минусинска Семен Григорьевич Красно- кутский, б. обер.-прокурор Сената, сосланный непосредственно на посе­ ление сначала в Якутскую область, а затем в Минусинск. Это был че­ ловек уже не молодой и болезненный. В 1829 г. С. И. Кривцов знал его в Минусинске еще довольно живым и бодрым, однако, вскоре он почув­ ствовал расслабление в ногах и бедрах, так что мог ходить только с чужой помощью. Получив разрешение ехать для лечения на Туркинские