Сибирские огни, 1925, № 3

рушил партийный устав и резолюции конференции, поэтому его приказ мы не признаем и не исполняем. Типографию оставим только по распо­ ряжению Сибкрайкома. Мы—социал-демократы большевики, а не либераль­ ные прихвостни. Произошла жаркая стычка. Цитович понемногу сдавался и, нако­ нец, сказал: «Я и сам против этой галиматьи, но не знаю, что делать». 1огда я ему предложил: «Иди и скажи комитетчикам-меньшевикам, что типографщики не подчиняются и говорят, что нужно распоряжение Сиб- кома, пусть они пишут или телеграфируют в Красноярск, а я сейчас же пошлю туда письмо, с изложением фактов, благо у меня есть попутчик, свой парень рабочий-большевик». Цитович так и сделал. Через несколько дней из Красноярска приехал Лукич, «Гриша Боль­ шой», «Гриша Крамольник» и еще один парень, которого я не знал. Трое из них большевики, а один «Гриша Крамольник»—болото, но агент Цент­ рального комитета партии. На собрании комитета я не был, не пошел из конспирации, но ви­ делся с Лукичом, передал ему оригинал прокламации, потолковал с ним по «душам» и он сказал мне:— «Ты, брат, прав, не давай спуску либераль- щикам. залезшим в эсдековскую шкуру, я им задам перцу на заседании комитета». Потом на квартиру, где я встретился с Лукичом (у товарища Исаевой, бывшей у нас «технической связью», переносившей готовую ли­ тературу. Сейчас от работы в партии отошла, вышла замуж за врага и живет в Хабаровске), зашел «Гриша Крамольник», которого я встретил первый раз, он также признал, что наша позиция верна, и предложил мне, по окончании выборной кампании, ехать в центр, в Москву, там про­ работать шесть месяцев в типографии, а потом отправиться на 6 меся­ цев заграницу учиться, на что я сразу же из'явил свое согласие. Распрощавшись с товарищами, я ушел в свою типографию, рассказал ребятам, что и как... Попили чаю, смотрим—несется Цитович, рожа так и сияет! Влетел бомбой, жмет руки, кричит: «Ура! наша взяла!»... — В чем дело? спрашиваем мы. Оказалось, что комитет перер шил—прокламация снята, как не отвечающая марксистским требованиям, наши действия признаны правильными и одобрены... Дело прошло, и мы до потолка подпрыгнули! Ведь как-никак—победа серьезная, тем более, что с приездом новых товарищей линия комитета резко изменилась в сторо­ ну большевизации. Доброхотов, Пескин и Кальмеер (сын купца) вышли из -комитета и их место заняли большевики. Правда, насчет монеты стало туже. Кальмеер сам вносил ежемесячно сто рублей, да еще больше соби­ рал среди «сочувствующих» купцов. Но лучше жить на картошке, да на хлебе и работать по 18 часов в сутки, чем есть хорошо, но делать, хотя и против воли, преступление перед классом, вынесшим жестокую борьбу и поражение в первой открытой схватке с самодержавием и его холуями —либералами. С изменением состава комитета мы повели самостоятельную изби­ рательную кампанию, не якшаясь ни с либералами, ни с мелкотравчаты­ ми социалистами... Работа спорилась, было приятно набирать и печатать свое родное... Мы так ускорили темп, что наша «техника» начала давать 1200 оттисков листовок и 1000 страниц газеты в час! «Иркутский Рабо­ чий» стал выходить два раза в неделю, а листками засыпали город и ли­ нию дороги, даже и цля Читы нашлепали 10 тысяч листовок, там типо­ графия что-то хромала. Выпустили даже небольшой брошюркой, но уже значительно позднее, речь Алексинского в государственной думе по пово­ ду «министерских хищений» под заголовком «Правительственная шайка»^