Сибирские огни, 1925, № 3

рым кольцом окружили нас и носились, как вороны, кружась, чтобы ко­ го-нибудь клюнуть. Редько сдержал свое слово: избиений не было. Прав­ да, кое-кому попали приклады, но жаловаться не хотели. Мне, когда уже входил в двери тюрьмы, тоже попал приклад в поясницу, да так, что и до сих пор помню... Дверь с визгом захлопнулась, щелкнул замок и я- оказался в одиночке... 15. В тюрьме. Обстановка моей камеры—вернее, не было никакой обстановки—го­ лый асфальтовый пол, голые стены и больше ничего. Окно высоко, до­ стать его можно, только подпрыгнув... Около двери шаги—входит надзи­ ратель, за ним виднеется солдат с винтовкой. Надзиратель поставил круж­ ку с водой на пол, швырнул кусок хлеба и молча удалился... Снова глу­ хо захлопнулась дверь...Щелкнул замок... Поев хлеба и запив его водой, я стал собираться с мыслями. Ноги ноют, видимо, поморозил их подходяще, да и полученные раны мозжат. Сделал себе перевязку, ооль утихла... Завернувшись в шубу, примостился в уголок, сжался в комок, чтобы согреться, и стал перебирать в памяти картины прошедших дней... Вдруг меня как варом обдало, — а что с документами и делами, которые спрятал в доме родных? Правда, нас взяли на баррикадах, факт участия в вооруженном вос­ стании ясен, но ведь жандармы начнут докапываться, кто и что делал. От показаний товарищи откажутся, я в этом был уверен,—но если по-" лиция найдет спрятанное, то улики будут налицо и лучшие товарищи не избегнут смерти... Что делать?.. С кем посоветоваться... Своего опыта нет. Начал пе­ ребирать в голове то, что говорилось в кружках и в среде ссыльно-поли- тиков, в которой я вращался с детства, так как отец был из ссыльных. Припоминая различные рассказы, вспомнил, как тов. «Акимыч»—(Урицкий) как-то говорил:—«Прежде всего, отказывайтесь от всяких показаний и пы­ тайтесь связаться с волей или товарищами, сидящими в тюрьме, но с по­ следними в том только случае, если знаете лично»... Выход найден! Надо спать, а утром связаться с «Гомером», посове­ товаться с ним и тогда действовать. Но с «Гомером» удалось связаться только на третий день. Он мне сказал, что нужно сообщить на волю, чтобы кто-либо из наших пошли и узнали о положении спрятанных ма­ териалов. В тот же день к отверстию двери моей камеры подошла Мару- ся Шейн и сообщила, что Паша Берзяк и Маруся Хаймович уже несколь­ ко раз появлялись у окон тюрьмы, дальше она сказать ничего не успела, так как надзиратель заметил и погнал ее от моей двери (часовые от две­ рей были убраны на третий день утром). Прежде всего, я обшарил свои карманы. Нашел изорванную папи­ роску,—бумага, значит, есть. Нужен карандаш... Где его взять? Записную книжку, что была у меня, я еще в мастерских отдал Павлу Лившицу вместе с карандашей (эта книжка потом сыграла роль вещественного до­ казательства, ибо в ней, кроме записей, сделанных моей рукой, был з а ­ писан состав нашего десятка и подписан Лившицем, которого ни в тюрь­ ме, ни на воле я больше не встречал. Его, видимо, использовали жандармы,, но бесполезно: я от позднейших записей отказался, а то, что было напи­ сано моей рукой, никого не компрометировало. Долго я ломал голову, чем написать записку. Наконец, нашел способ: в кармане было несколь­