Сибирские огни, 1925, № 3

горах устанавливают пушки. Мы тоже ответили демонстрацией; выста­ вили около некоторых баррикад железные трубы, в модельном цехе нашли болванку, вроде пушки, и ее тоже высунули в окно,—пусть думают, что и у нас артиллерия есть! Эта демонстрация, как потом узнали, была принята всерьез. Там думали, что рабочие и в самом деле сумели сде­ лать пушки! Даже и враги не сомневались в организаторских способно­ стях представителей Восставшего Труда... Ночь прошпа спокойно, а утром наши часовые заметили, что кто-то ползет к забору, окликнули. Поднялся солдат без винтовки и говорит, чтобы его провели в штаб, мол, «сведения» принес. Его пропустили в забор (была проделана дыра, закрывавшаяся доской), хотели завязать ему глаза, но он стал протестовать, и, по простоте душевной, его провели во внутрь мастерских. Он сообщил штабу, что войска не хотят стрелять в рабочих, идут, мол, разговоры о присоединении к восставшим, но боятся казаков и пулеметчиков. «Если, мол, вы сшибете пулеметчиков или устро­ ите вылазку, то некоторые роты примкнут»... Поверил или нет штаб, я не знаю, но среди дружинников и солдат начались разговоры... Никому в голову не пришло, что разведчик осма­ тривает расположение, узнает все наши секреты... А он и пушки наши осмотрел, узнал, что хлеба нет, холодно... Мы, разведчики, хотели было оставить его у нас, но он заявил, что пойдет обратно разлагать части, чтобы скорее переходили на сторону революции. Все-же его отвели еще раз в штаб, там потолковали с ним и велели нам же его проводить по старой дороге, т. е. в дыру забора, з а ­ вязав глаза. Кажется, Юрковский или кто-то другой сказал:—«что ему завязывать глаза,—он и так все видел», но Кузьмин приказал:—«завязать глаза и выпроводить обратно, не причиняя вреда». Так и было сделано. День тянется медленно, на дворе мороз увеличивается, а наши печи не могут обогреть зданий, настывающих снаружи; жмемся один к другому, меняемся с товарищами, стоящими на наружных баррикадах. Вот и вечер, все спокойно, но на душе начинают скрести кошки—почему это нет наступления? jf К ночи удвоили дозоры, выслали патрули, но все спокойно... Брез­ жит расйвет... Кто то из ребят притащил несколько пригоршней муки, замесили тесто, печушка накалилась, начали жарить лепешки... Вдруг свист, визг пуль, наружная баррикада ухнула залпом—наступление... Наш дозорный у окна крикнул: «Ребята, казаки!»... Мигом схватились за вин­ товки. Залп из окна по казакам. Летят осколки стекла,—это нам отве­ чает пехота из железнодорожной школы, а по крыше цеха словно кто горохом сыплет, работает пулемет противника .. В нашей сборке ад: пули визжат со всех сторон, ударяются о паро­ возы, рикошетят. Есть и раненые,—старик Аликин в шею, Александр Ба- лакин в ногу, раздроблена кость пятки. Меня тоже обожгло по ногам, но неопасно, кость цела. Сима Надольская наскоро делает перевязку, и снова в строй. Передают, что нашим огнем отогнали пулеметчиков от пулемета. Огонь и впрямь ослабел, только цокают пули винтовок. Окна выбили, стало еще холодней. Когда огонь немного стих, ребята опять взялись за лепешки,—жарят себе и никаких. Свистнет пуля, а ей—«Не мешай, дай лепешку с‘ем, тог­ да отвечу»... По “баррикадам проходит Мельников, ободряет бойцов, Кузь­ мина не видно, железнодорожниками руководят тов. Батрак и Диденко... Минутка затишья... Изредка иокнет пуля, и снова дождь свинца... Орудий не слышно, но пулемет, как неумолимый рок, сечет и сечет сво- 9 *