Сибирские огни, 1925, № 3

Дебелая проворная стряпуха людской избы Варвара Журина, тыкая пальцем, считала приходивших. Голос у ней был по-базарному напевно­ звонок; когда овдовела, так торговала несколько лет сбитнем1), оттого и остался таким. — Ну, все-ль пришодши? Раз, два, три, чатыре... Ишо не пришодши? Нетути кого-то, ребятушки!. Как хошь, по сту раз шти из печи не по­ тащу. Приходи все, толдаи налопаисси. Ишо пришли?., пять... шесть... семь... Фу—ты, пропасть! Ползут, бытто вошь по мокрой пузе... Чей-то насмешливый голос крикнул: — Чо шарами-то зыришь? Еграшку ждешь? Сей минут придет, не вой. — Знашь, как он тащится... Этта ты про яво, бытто вроде вошь... Стряпуха плюнула. — Дьяволы-ы! Прости меня, владыка, а ладно бы типуны вам на языки-те... Над убогеньким зубы скалят... — Хо, хо, Варварушка! Юбкой его прикроешь, ниче-е! — Пригреет мамонька дитеныша. Ха, ха, ха... Тех, кому на долгий или короткий срок доставалась Варварина з а ­ бота и любовь, называли детенышами. Когда отходила она от одного и брала под свое любовно-жалостли­ вое теплое крыло другого, отвергнутый, в очень редких случаях, жало­ вался и сердился, так просто все это кончалось. Варвара вздыхала тогда всей своей большой грудью и выговаривала почти укоризненно: — Экай-ай! Что губу дуешь? Аль я гля тебя онного? Жисть у нас злая-я, всех вить надо угреть, а греть некому, окроме меня... Обшила тебя, обмыла, ишь поправился даже малость с рыла... ну и поди, поди с богушком, поди!.. Она так и говорила «угреть». Сейчас около ее теплой большегру­ дой, звонкоголосой, отогревалась угасающая жизнь плотника Евграфа Пыркина. Его-то и дожидалась, не хотела подавать ужин без него. Пришел Евграф, тонкий кашляющий иссутуленный злой болезнью. Ел плохо, хотя Варвара выбирала сама из миски лучшие куски мяса и клала ему на ложку. — Ешь мила ай! Ешь да оздоравливай. Ели из огромной деревянной мисы. Почти враз опускали ложки, хлебали истово, сосредоточенно жуя, молча передавали нож друг другу и резали коврижину пахучего высокого хлеба. Ели много с угрюмой жад­ ностью крепко уставших людей, порой поглаживали шершавой непромы- вающейся рукой набухающие животы. Поев, бездумно покрестились на темноту божницы и, отрыгиваясь, разбрелись кто на печь, кто на палати. Возились, кряхтели, укладываясь поудобнее, развесили на веревках пропотелые промокшие за день онучи и пимы, блаженно вытягивали на­ мученные до дрожи руки и ноги, самозабвенно затягивались махоркой. Одни кашляли, другие дышали ровно, выносливой, как наковальня, му­ жицкой грудью, будто не чуя удушливого горько-зловонного духа чело­ веческой загнанной жизни. За занавеской в углу за печкой надрывно кашлял Евграф Пыркин. Вздыхающий теплый голос Варвары: — ]\! аес.ся? Ляг на спинку, смажу тебя коли, мазь у меня есть пих­ товая... Лекарь гля ноги давал, поди, и тут подойдет... Ложися, ложися., Та-ак! Ну, ну, спи, убогушка моя малая! '*) Сбитень—народный дешевый горячий напиток.