Сибирские огни, 1925, № 2

А поезд рвало на стрелках, и он мчался в ночь, где его ждали не­ ясные сумерки Мисхора, кристаллы морских волн, желтый жар севасто­ польских оград, рассветы, солнце, смех женщин и огни пароходов, омы­ тых теплыми южными дождями. V II. В Крыму Миронов жил около Алушты, в пустынной даче на берегу, на окрайне татарской деревни. На календаре уже был сентябрь. Таврида, горькая и солнечная на осеннем ущербе, томила какой-то терпкой болью, в садах уже желтели магнолии, по утрам Миронов видел на земле у живой изгороди из тем­ ных роз кучи опавших за ночь лепестков, и на коричневых сухих вино­ градниках весь день лаяли привязанные у шалашей собаки. Доносились гортанные голоса,— безвестные, спокойные,— голоса татар-сторожей, и снова в осенней, церковной тишине, в неторопливых, бесцельных и исце­ ляющих днях блистало море, шуршали на пляже крабы, и ржавые водо­ росли путались у ног. Вода стала жгучей и крепкой, как иод. Лежа под солнцем, Миронов подолгу смотрел на пустое, освежаю­ щее небо, слушал дремотный морской шум и вспоминал до боли ясно: океан, желтые взгорья Санта-Марко, слюдяной блеск садов, ветки глици­ нии, ливни-стены теплой воды, запах ванили, темных женщин, сбегавших к заливу купаться, трепля по ветру пестрые шали, тягучий и звонкий, как старый луидор, испанский язык, попугаев в кофейнях, короткую клетчатую юбку Сесиль, блестевшего, как антрацит, Вилльямса, пустые, как небо, и знойные дни на «Минетозе», лихорадку и измятую кепку капитана Гарта над медным, опаленным лбом. Потом память делала несколько скачков, и после пахнувшей скипи­ даром каюты на «Провансе», холодного дождя над желтым и словно ни­ кому ненужным Балтийским морем, всплывал Петроград, музеи, синева, гранит, из'еденный дождями, Нева, каналы, полные безлунным светом су­ мерки в глубине пустых проспектов, прохлада; пото ^1 Москва, в самумах пыли, шипящая автомобильными раскатами по асфальту, насыщенная толпами озабоченных, запертых наглухо людей, Москва, где явственно бился пульс огромной и наполовину неведомой Республики Советов, где красный флаг шумел по ветру над малахитовым куполом Большого дворца и часы на Спасской башне бросали в щели Ильинки и Варварки медные удары Интернационала. — Вот область для капитана Гарта,— думал Миронов, улыбаясь. — Чудесен мир, революция, море,— написал он как-то на сыром, прибрежном песке осколком раковины. Волна смыла надпись, и Миронов, улыбаясь, написал ее снова. Однажды вечером ему привезли из Алушты письмо. Оно было пе­ реслано из Петрограда. Миронов взял шершавый конверт, и у него глухо застучало сердце. Прямым и капризным почерком был написан его рус­ ский адрес, а вверху стояло: Registered, Russia, Petrograd. От конверта тонко пахло сургучем и сладковатым запахом магно­ лий. Среди десятка штемпелей Миронов разобран два: Cherbourg u Santa... Он вскрыл письмо только на следующий день. Шумело море, и виноград­ ники дрожали в сухом, в солнечном стекле. В конверте было два письма: от Сесиль и капитана Гарта. Письмо капитана Гарта было кратко: «Алло, Миронов! Я напал на ваши следы. Я еду в Россию, так как президент утверждает в палате кофейных плантаторов, что он строит для мен? хорошенькую виселицу в Сантареме, на самом берегу Амазонки.