Сибирские огни, 1925, № 2

Партия поняла. Гарт услышал это в хриплом и тихом гуле после своих слов о смерти инженера. — Они нашли выход,—подумал капитан, подходя к берегу и нащупывая глазами шлюпку.— Ха! Он оказался необыкновенно прост. Он взглянул на белые огни «Минетозы», вдохнул тягучий, камфарный сок лесов, от которого по ночам тупела голова, и ему пришла простая, как буква, мысль, что весь строй Америки, крепкий и тяжелый, как «клоб» полисмена, и нечистый, как золотой зуб во рту, призрачен, бессилен и разлетится пылью от двух-трех слов человека, умирающего от лихорадки. — Теория относительности Эйнштейна,— подумал он и улыбнулся в темноту, в которую широким водопадом лилось небо во всем своем чер­ ном и удушливом великолепии. II. В досчатых комнатах пахло камфарой, сигарным дымом и зноем. Далеко среди реки стоял на якоре пароход с повисшим на мачте желтым флагом. — Необходимо узнать,—расслабленно сказал редактор и уронил мо­ крые руки на стол.— Необходимо узнать, в чем дело. Какая у них болезнь на борту? И он глотнул из потного стакана воду со льдом. В раскаленных улицах синим пластом лежал бензинный дым. Черным лаком пылал асфальт, из‘езженный маслянистыми шинами, и из садов, где прятались кубические дома, удушливо тянуло лавром, эвка­ липтом и полуденной смолой. Запахи полудня были невыносимы. Они изнуряли бесплодной тоской по необ‘ятным водам, в которые можно броситься вниз головой с востор­ женным воплем. Вентиляторы жужжали, разбрасывая по столам папиросную бумагу с фиолетовыми строчками телеграмм, и казалось, что вместе с их шумом в комнату спиралью накачивался готовый ежеминутно вспыхнуть газ из гигантских моторов. Редактор был добрый католик. Он еще помнил то время, когда к его отцу приезжали монахи-иезуиты в высоких черных шляпах и пили в темных комнатах с обрызганными иодой сырыми полами крзпкую абрико­ совую водку. Его отец разбогател на какао. С тех пор редактор не выкосил за­ паха какаового масла, напоминавшего ему запах негритянского пота. Поэтому он был либералом. Он считал негров людьми, держал в редакции сторожа-негра, был слаб в географии, молчалив и предполагал, что его род восходит к далеким и пышным временам Филиппа Великолепного. В общем он был безобидный диллетант, хотя и принимал некогда участие в революции (кажется, 24~ой по счету), и однажды президент Мигуэлес ночевал у него, спасаясь от инсургентов генерала Ля-Пеньи, и даже забыл на тростниковом стуле потертый кобур от револьвера. Кобур лежал у редактора в письменном столе вместе с единственной написанной им книгой— «О причинах войны между республиками Чили и Перу». Пока редактор размышлял о жаре и урожае тростникового сахара, а репортер Типедж нехотя, часто задумываясь, писал заметку о приходе «Минетозы» под желтым флагом, в редакцию взшел капитан Гарт. — Что у вас?— спросил, оживляясь, редактор, помахал в воздухе руко в знак приветствия, и залпом допил воду со льдом.— Почему зы подняли желтый флаг?