Сибирские огни, 1925, № 2

— Лечь-то я лягу... только, знаешь, очень грязный я— запачкаю все у тебя: месяц уже не сменял белья, обовшивел весь, зуд какой-то. Дуничка подходит к кровати и, грустно улыбаясь, обнимает колю­ чую рыжую голову, прижимает к своей груди и осторожно толкает Павла в постель. — Ничего, ложись, отдохни, усни... Потом— после— я тебе дам смену белья. — Славный ты мой товарищ, прекрасная женщина! — Товарищ только— да?— с надломом и горечью спрашивает Ду­ ничка. — А разве этого мало? Ну, еще друг— мой верный друг. — Товарищ... друг,— губы Дунички сжимаются и передергиваются.— Не много... — Я тебя не понимаю! To-есть— понимаю... знаю, что ты меня лю­ бишь... но ведь и я тебя люблю. -— Не вижу. Павел вдруг поднимается. — Честное слово, не понимаю! Слушай, Дуня, давай поговорим серьезно, давай договоримся... — О чем говорить, если не понимаешь? — Ну, вот—опять! Что за отношенье? Ты точно недовольна чем-то,, точно подозреваешь меня, не доверяешь: намеки, отчужденность, скры- тость. Это— не по-товарищески... это—мещанство и трусость. Нужно это ликвидировать. — Ну, ладно, ладно— после: не волнуйся. Ты фе устал, тебе от­ дохнуть нужно. Пересядь-ка к столу, да закуси—лучше будет. Павел удивленно смотрит на девушку и качает головой: только сей­ час, при свете, он заметил, как изменилась девушка за последнее время. Его поразили глаза Дунички— далекие, страдающие и пустые; ее движения, интонации, все лицо ее, похудевшее и побледневшее, складки вокруг рта... все это появилось недавно,— и он смотрел на нее точно после долгой разлуки. — Дуничка, да скажи же, наконец,— что случилось? Ты страдаешь? Тебе больно? Почему? Отчего? — Ничего особенного... Да ты не беспокойся —садись к столу. — А ты— не хочешь со мной? — Я поужинала. Я прилягу— нездоровится что-то. — Это нехорошо, нечестно... — Ты о чем? — О тебе, конечно. Ты что-то скрываешь от меня. Тебе тяжело,, ты мучаешься— это видно сразу. — Не стоит— пустяки! Расскажи лучше о делах... Есть новости? Павел улыбнулся: да, новости есть— и хорошие. Он проголодался и ел с жадностью. Выпил коньяку. — Наши перешли в наступление... двигаются успешно. Да, знаешь: те бумажки, которые ты достала, очень пригодились. Приехали новые товарищи: ребята боевые —за дело взялись горячо. Новожиловцам трудно­ вато, но держатся молодцами... Головлев уехал и — говорят — совсем. Правда? — Его командируют заграницу... — Вот как?! Что-то не верится: вернее— дезертирует. Где это ты коньяку добыла такого?.. Да, Головлев: заграницу, значит, бежит. Хитрый парень, умница: видит, что не сдобровать— и лататы... Много напакостил

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2