Сибирские огни, 1925, № 2

куда-то глубоко падало сердце, не-то от страха, не-то от радости; руки и ноги были легки, как перышко, голова кружилась сладко, как в легком хмелю. Холодным сентябрьским утром на «Здвиженье» прискакал в Отрад­ ное старший вольнонаемный полевой и лесной сторож. — Ерзовские на нас собираются... Будто бы на ярмарку ладятся. Подвод штук триста, нет, более. Урядника нет на ярмарке. Хрисанф Александрович Курбатов, рослый, тонкий человек лет со­ рока пяти, посмотрел молча, насмешливо, после паузы произнес: — Вас семеро... десять человек рабочих... — Рабочие все ушли на ярмарку. — Как они смели? — Да все-равно. На них какая же надежда? — Ну, ладно. Справимся и без них. Вы займите амбары по-двое; один— к задней стене. Пока не тронут ворота— сидите смирно, потом на­ чинайте обстрел, чтобы было достаточно патронов... Цельте в людей и в лошадей. Поглядим, как это им понравится... Это распоряжение так... на всякий случай. Я убежден, что ничего не будет. В нашем уезде никого не тронули. —- Кабы вот с нас-то и не начали... Без зову явился кучер Артем. — Может, уедете, Хрисанф Александрович? — Кто тебя звал? Куда я поеду? Хрисанф Александрович Курбатов от своего имения никуда не поедет. Неужели ты думаешь, скажи по совести, что эти трусы когда-нибудь осмелятся? — Не знай, с чего все говорят... Неясная тревога заползла в сердце. — Кто «все-то»? — Да и на скотном, и в людской. Работники все ушли без спросу. Я видел... с узалочками шли. — Почему же ты их не остановил? Я, кажется, всегда тебя отличал. — Да и мы вами довольны, а как их остановишь... Я еще и не до- мекнулся. Да и правда, что ли? Может, и вовсе брехня. В таком разе, барин, отпустите меня на ярмарку. Конешно, зря болтают. Жалованье мое у вас за три месяца. — Незачем тебе жалованье, и на ярмарку ты не поедешь. Чего по- хамски путаешь! Т о—уезжать, а то— «нет ничего, зря болтают». Тревога захватила шире, наливала застучавшее сердце. — Впрочем, нет поезжай. Свези вот телеграмму исправнику. Ж а ­ лованье за месяц спроси у приказчика. Поезжай верхом и скорей. — Верхом мне никак невозможно. Стер себе вчерась, не при вашем здоровьи сказано, весь зад. Воля ваша, мне невозможно. Уж лучше тогда остаться. — Ну, возьми беговые дрожки. Артем долго стучался к приказчику, обежал садом, куда выходила другая дверь флигеля. Перед крыльцом стояла подвода; на передке за го­ рой вещей сидел брат приказчиковой жены, богатый крестьянин соседнего села. Дети с сосредоточенными, злыми лицами таскали в глубину заросли сирени столы, стулья, этажерки. — Евстратий Евстратьевич? Это чего же? — Да чего, Артемушка,— жалобно пропела приказчица.— Разве нам из-за барина всего доброго лишиться? Стулики я вон вынесла. Как бы они в доме-то не сгорели.