Сибирские огни, 1925, № 2

вушку, его рука прячется за спину и брезгливо трется о сукно новень­ кого мундира. Елена, ничего не замечая, самозабвенно щебечет: — Да! Что это мы стоим? Дуничка, ты куда? Зайдем в кафэ? Ну, не отказывайся же: столько времени, Боже мой, какая же ты интересная. Ну, пошли. Как я рада. Знаешь, я скоро выхожу замуж. Дуничка стала отказываться: некогда, мать больна, устала— не по­ могло. Елена взяла ее за руку, Щеглов— за другую1—увлекли, уволокли. — Я же на тебя рассержусь, честное слово. И думать не смей. Я столько тебе расскажу, что... И вот— кафэ: ушли красные, а с ними— и крепчайшие большевист­ ские звенящие морозы; ушли далеко красные— и здесь оттепель, старая весна старой грудью старым теплом дышит: упитанные и самодовольные рожи и рожицы, лица и личики кругом; кругом возбужденье, опьянение, звон, смех, гам, музыка, дам, выкрики. — Эй, чэаэк!.. Еще вина. — Что вы за гадость мне подали? Где хозяин? •—- У вас фунты? Беру! — Я и чемоданы приготовил. Скоро в матушку-Москву... — Какой бюст, какие плечи!.. «Все отдам— не пожалею»... — Ерунда! Еще с десяток—другой повесят, и духу не будет... — Берете сахар. Рафинад, три вагона, франко... — Я уже ангажирована... Неужели есть где-то Новожиловка— надежда и боль?! Дуничка в недоумении: — Куда я попала? Зачем? Бежать, бежать, бежать! Щеглов заказывает кофе и ликеру, Елена сияет и тараторит, что— Дуничка не слышит. Кофе с ликером обжигает горло, растопляет лед сердца, согревает. — Ну, да рассказывай-же! Дуничка грустно улыбается и показывает на уши: не слышу... после! К их столику подходит грузный и высокий человек— военный врач. Елена расцвела, засияла. Елена спешит познакомить. Елена кидает игриво: — Михаил Васильевич, займитесь моей подругой. — Это вот его дело,— смеясь басит врач, кивая подпоручику. — Кто еще ему позволит!.. — Ого! Врач заказывает вина. Дуничка отказывается, ссылаясь на головную боль, ее лицо мучительно передергивается, но компания просит, требует— и она с отвращением подносит бокал к все еще синеватым, искусанным губам... — Михаил Васильевич, устройте мою подругу в госпиталь. Я вас очень, очень прошу. Дуничка, хочешь в сестрички? Работы— никакой, спиртом— хоть обливайся, от молодежи отбою нет... Шикарно! — Я... я... не знаю. Михаил Васильевич вскидывает на Дуничку заплывающие гла,зки, глазки щурятся, в глазках, в масле, вспыхивают искорки—Дуничке сразу делается холодно. , — Отчего ж— можно...— басит Михаил Васильевич. - Дунька, тебе везет!— выкрикивает Елена, чокаясь со всеми. — Я больше не могу. — Никаких —«не могу»! За твое крещенье сестричкой.