Сибирские огни, 1925, № 2

городе—отправил свою семью в Тифлис, в город светлый и легкий, а ■сам уехал в Ростов и поступил в добровольческую армию. На вокзал его провожал Спиридоныч. — Ну, так помни!— сказал хозяин, прощаясь. — Уж будьте без сумления, вашскородь,— кланялся Спиридоныч.— Чать, не первый годок служу вашей милости... все будет в сохранности. ...Огненные, бушующие реки— в бурном своем разливе— затопляли и жгли южные просторы, реки докатились до города: город заметался в горячечном бреду, город захлестнули волны смертельной борьбы. Начались бои за город, за мост над спокойной рекой и за самый красивый в городе дом: потому что дом № 1/3 стоял на самом высоком, месте—если на его балконах и на его чердаке поставить парочку-дру- гую пулеметов, то по улицам и по площади даже ночью, даже ползком не пронести никакой жизни,— потому что в этом доме было много про­ сторных и светлых комнат, было электричество, ванные, телефоны... И белые и красные, овладев городом, прежде всего занимали этот дом, ставили на балконах и на чердаке пулеметы и выкидывали флаги: белые— свои, белый или трехцветный, красные—всегда одного горячего и тревожного цвета. При советской красной власти дом № 1/3 занимали: Ревком— 2 раза, Реввоенсовет— 1, ЧК— 1, Штабы разные— 3. Во время пребывания белых здесь недолго проживали; Областное правительство— 1 раз, Осваг— 1, Комендатура— 2, Командующий армией— 1, Офицерское собрание —1, Штабы—2. В первые месяцы— при каждой новой смене власти— город кидало то б жар, то в холод: исчезали и снова появлялись товары, старые деньги, хорошие костюмы на улицах, чино и золото, страх и беспечность; потом город стал привыкать и вживаться. Стал привыкать и вживаться и Спиридоныч— единственный постоян­ ный жилец дома № 1/3. Занимали и оставляли— сколько уже раз!— этот дом разные люди, менялись лица, одежда, вывески, флаги, слова челове­ ческие и даже воздух, а Спиридоныч продолжал жить в своих трех ком­ натах во флигеле, во дворе: он, жена и дочь. — Мы люди махонькие... темные. Наше дело закону-порядку подчи­ няться,— говаривал он, просительно улыбаясь, каждый раз, когда «новое начальство» наталкивалось на него, вызывало," спрашивало, приказывало. — Двадцать годков живу здеся— куды мне таперича? А што касаемо прежних жильцов—действительна, жили... Тольки, вить, они— сами себе, а мы— сами себе... Што делали— не знаю: начальство, а мы люди темные. При красных и при белых он делал свое дело: смотрел за домом и двором, оберегал, как можно было сберечь, хозяйское добро, чистил, мыл, мёл, караулил. И белых и красных Спиридоныч «не уважал». — Не настоящая власть,— говорил он своим, жене и дочери. Закон- порядок не могут завести... Линию не знают... Город заняли белые, белые приходят восьмой раз— восьмой раз сме­ няются в доме № 1 / 3 люди, вывески, слова. Город занят на-днях, в городе осадное положение, и в этом доме— дни и ночи— суета, горячка, звонки телефонов, треск Ундервудов и Ре­ мингтонов, окрики, стуки, шумы. Сейчас в доме живет комендант города и начальник снабжения, действующей армии— генерал-лейтенант Головлев. Генерал холостяк; в первом этаже он занимает два лучших номера, у генерала свой повар-