Сибирские огни, 1925, № 2

КРИТИКИ И БИБЛИОГРАФИЯ. I. Н. Хандзинский.— «Покойнишный вой по Ленине». Издание Восточно-Сибирского Отдела Русского Географического Обще­ ства. Отдельный оттиск из сборника «Си­ бирская живая старина», вып. 1II-IV, стр. 53-64. Иркутск, 1925 г. Тираж 1.000, .цена не обозначена. Устное народное творчество в наше :время представляет исключительный инте­ рес. Пролетарская революция и изменив­ шиеся в связи с ней социально-экономиче­ ские условия вскружили все представления и понятия. Не поддававшийся каким-либо резким изменениям быт нашей до-октябрь- ской деревни, систематически разлагающий­ ся под тлетворным влиянием торжествую­ щего капитализма, вдруг сразу на крутом изломе истории растерял свои основы. Вихревой момент революции и стихийность, особенно в нашей деревне, не могли не от­ разиться на содержании народного творче­ ства. Частушка ярче, чем что-либо, отра­ зила все изменения социальной обстанов­ ки, а в связи с этим и настроения крестьян­ ской массы. Отсутствие резкой диферен- циации в нашей деревне в первый период Октябрьской революции сказалось неопре­ деленностью тех мотивов, которые отра­ жены в частушках и других формах твор­ чества. Здесь причудливо переплелось ста­ рое с новым в беспокойной борьбе друг с другом, с издевкой и оскалом на прошлое и настоящее. Частушка — наиболее удачная форма для выражения быстро сменяющихся на­ строений. Темп современной жизни, стре­ мительный и напряженный, как это ни странно, укладывается в эту простую бес­ хитростную форму народного творчества. Причитания, оплакивания или, так на­ зываемый, «покойнишный вой»—это наибо­ лее консервативная форма творчества. В большинстве своем этот род произведений является результатом индивидуального, ин­ тимного переживания по близком, дорогом узкому кругу лиц человеке. Несмотря на это чисто-теоретическое предположение, мы не можем не согласиться с М. Азадов- ским, что приведенные в рассматриваемом „Сиб. Огна“. № г. 1 f25 г. сборнике «причитания», являются не «эпи­ ческой стариной», не «памятником» и не «рудиментом», но вполне живым, бытую­ щим поэтическим явлением. Такое событие, как смерть Ленина, об­ раз которого крепко вошел в сознание на­ родной массы, не могло не найти своего отражения в каких-либо произведениях на­ родного творчества. Как только весть о смерти Владимира Ильича долетела до села Кимильтей, Иркутской губ., и комсомольцы, пришедшие на «посиденки», сообщили об этом бывшей там молодежи, все стали со­ чинять «вытье». — Вот, девчонки, тут бытто Ленин в гробу, а вы давайти войти,—предложили кимильтейские комсомольцы. -- Мы ходили кругом,-—говорит Катя Перетолчина, со слов которой записано причитание,—и па ем выли; он (т -е. комсо­ молец) записывал слова. Патом собрали камсамолаф и на подводах поехали в Зиму (235 верст от Иркутска и 25 верст от Ки- мильтея). Там собрали бытто похараны, сделали гробик и выли на ем; одивали на себя все чорная. Текст причитания, который привожу полностью, представляет большой интерес, как образчик тех настроений, которые так свойственны индивидуалисту-крестьянину. Сколько подлинной тревоги за настоя­ щее и будущее! Крестьянин с трудом пред­ ставляет себе коллективного хозяина. Умер хозяин. «Ой ишо Владимир та да все Ильич толька, Ой да на каво жа ты да распрагневался, Ой да на каво жа ты да рассердилса-та! Ой ишо хто у нас будит заведавать, Ой ишо хто у нас да испалнять будит, Ой што адин будит да испалнять у нас, Ой што адин толька да Леф Давыдович». Нужен во что бы то ни стало хозяин, но не коллективный. Сознание еще не в состоянии охватить нового содержания жизни. Формы крестьянского хозяйства ме­ шают сделать этот прорыв в новое. Оста­ навливаются на «Льве Давыдавиче», так как привыкли видеть его вождем Красной 17